Анатолий Черняев - Совместный исход. 1977

Ну так вот. Стали мы с Карэном выламывать мозги. Ничего в голове нет. Понятно, что нужны лишь красивые слова, а не новые идеи, которых «никто не позволит», ибо тогда им место не в тексте для зачтения Пономаревым. Но дело-то в том, что и красивые слова (свежие) на ум не идут, так как они (все возможные) тысячи раз уже произнесены, всем надоели, вызывают только раздражение или насмешку, в лучшем случае - полное безразличие.

И все потому, что сказать-то нам миру нечего. Не хочет он идти за нами, тем более - подражать. Вообще-то говоря, в этом нет ничего трагичного. Трагично то, что мы не хотим с этим смириться, потому что слишком далеко зашли в своем хвастовстве и нескромности. Перебирая вчера свои ящики с выписками за 25 лет, я наткнулся на удивительное место у Ленина о значении того, что «мы сделали». «Если мы будем корчить из себя лягушку, - заключает он длинный пассаж на эту тему, - пыхтеть, надуваться, это будет посмешищем на весь мир, мы будем простые хвастуны» (т.38, стр.180). Конечно за 60 лет у нас есть чем хвастать. Тем не менее. Хвастовство за эти десятилетия нарастало в геометрической прогрессии (и с каждым новым «этапом» - от Сталина к Хрущеву и т.д. - приобретало прямо- таки космические размеры), а успехи - менее, чем «арифметические». По крайней мере, все социологические, принципиального значения рубежи, которые когда-либо намечались, не были достигнуты в срок или достигнуты с такими издержками и с таким опозданием по сравнению с Западом, что их психологический эффект и в стране, и в мире обесценивался.

Но даже не в этом дело. Царскую Россию мы, действительно, всего за какие-то полвека преобразили так, как ничто не в состоянии было бы ее изменить. Но наше почти иррациональное (проистекающее из самой логики великой державы) стремление навязать себя другим, изобразить себя лучше всех, осчастливливать всех своим идеологическим, военным и политическим присутствием и в общем-то бессмысленным вмешательством - оттолкнуло от нас мир, разрушило наш авторитет, омрачило и наше великое революционное прошлое - предмет былого искреннего и возвышающего восхищения миллионов повсюду в мире., пусть даже в мифологическом, примитивном представлении.

Наше хвастовство приобрело силу объективного закона. Просто так, мановением какого-нибудь приказа или решением ЦК его остановить нельзя. Ибо для этого нужно сразу разоблачить кричащее несоответствие между тем, что делается и как делается, например, как строится БАМ, в отличие от того, что показывают по ТУ, признать, что отдельные недостатки касаются жизни десятков миллионов советских людей, а «массовые» достижения затрагивают лишь очень небольшой слой.

Так вот, возвращаясь к Обращению к народам мира. Что же нам сказать им? Опять хвастаться, но они уже знают, что нечем. А кроме того, мир колоссально изменился за 60 лет, сейчас он переживает действительно кризисный перелом всеохватывающего масштаба. И он ищет ответов, выхода. Можем мы ему предложить что-то, действительно, серьезное и, действительно, основанное на науке? Могли бы, наверно, если бы не находились в плену у своего хвастовства, если бы не пытались вновь и вновь под разными соусами навязывать себя другим.

Призывать опять к миру во всем мире? Это мы и так каждый день делаем. И все уже теперь понимают, что мир зависит не от народов, а от решимости, ответственности и честности тех, у кого в руках реальная и огромная власть, а также - ядерное оружие. Так что, подобные торжественные призывы порядочно набили уже оскомину.

И «еврокоммунизм» оттуда же. Нас признают за исторически сложившуюся реальность, важную, но не образцовую. А мы все мельтешим и суетимся. Б.Н. еще до отпуска велел выступить в «Правде» со статьей: показать как империализм использует «еврокоммунизм». После разных мытарств (Корионов, Шейдин) вылилось это в статью Жилина в «Новом времени», которая готова была спустя полтора месяца после «указания» и напечатана неделю назад. Еще до болезни я успел ухватить в ТАСС'е: огрызнулась «Унита», - мол, это все равно, как если бы мы стали судить о политике Москвы на основании того, что о ней пишут антисоветчики. Глупо: мы не отрицаем, что вашу политику хотят представить в неверном свете. Однако, симптоматично: «Унита» посоветовала нам, если мы хотим знать, что такое еврокоммунизм, обратиться хотя бы к последнему интервью Буффалини». Иначе говоря, они не позволяют нам ни по какому случаю изображать еврокоммунизм как политику империализма, отрицать за ними право быть самостоятельными, а еврокоммунизму оригинальным течением, если не движением.

А мы все стараемся спрятать голову в песок. Строим вот потемкинские деревни, пригласив всех на 60-летие, озабочены, чтобы они не сказали здесь «чего-нибудь такого», хотя они скажут...Эйфория прошла, правда. Задираться не будут. Но вновь «с этой высокой трибуны» скажут, что они теперь сами по себе и пусть мы им не мешаем, так как все равно ничего не выйдет.

Хвастовство нас губит, унижает наш авторитет.

Неделю назад я прочитал новую книгу Дж. Кеннана. Мудрые вещи он советует своему правительству - с позиций в общем здравого современного изоляционизма. Вчитываясь, я подумал, что его рекомендации относятся и к нам, так как наше «наказанье» оттуда же - что мы также великая держава. Поменьше суетиться и совать свой нос повсюду, поменьше обращать внимание на то, что о нас говорят и думают, заниматься своими делами.

В воскресенье был в манеже на выставке российских художников - к 60-летию. . Пришло сейчас в голову сопоставление: в Юрмале, когда меня привел на теннис прекрасный молодой человек - тренер, у нас состоялся такой разговор. Мы сидели на лавочке и наблюдали, как играют две пары отдыхающих-любителей. Бывало, что они довольно хорошо реагировали на мяч, точно попадали в площадку противника, не лупили заведомо в ауты. Я обратил на это внимание. Ответ был очень неожиданный: «Знаете, говорит он, такая вот игра

- тычки, беганье, случайные удары - так и останется игрой отдыхающих. Она лишена перспективы, у нее нет и не может быть развития, она никогда не поднимется до уровня, с которым связано понятие «теннис»...

Глядя на выставку в Манеже, я вспомнил слова этого интеллигентного профессионала. Живопись, там представленная, обречена на такое же.

Есть даже несколько волнующих картин, но в целом там, где новое - там эпигонство, где реализм - там консервативность, зеркальность, где социальная активность - там нарочитость, деланность, а то и демагогия, если не вовсе карьеризм. И как выигрывают на этом фоне плакаты 20-х годов, которые выставлены «ретроспективно»: там подлинное новаторство, устремленность, динамизм, способность к развитию даже в тех случаях, где еще налет чуждого стиля «Мира божия», символизма, там настоящая политичность.