Анатолий Черняев - Совместный исход. 1977

- Помню, - говорю я. - Но как он здесь оказался, откуда ты с ним сейчас?

- Да мы были на заседании музейной секции Археологической комиссии. Сидим там рядом с Белявским. Я-то тогда ведь не был уже на истфаке, а Белявский был членом партбюро. Он его сразу приметил. А когда тот начал говорить («широко, умно, свободно, с идеями, хорошим языком».), Белявский меня толкает в бок: «Точно он, Краснопевцев!» Кончилось собрание, я подошел, познакомились. Он сейчас зав. музеем на заводе «Серп и молот». Отбыл все десять! Об остальном я не успел расспросить, ты появился. Не исключено, что он тебя узнал. Ты ведь тогда преподавал на истфаке.

29 октября 77 г.

С 19-го по 21-ое был в Варшаве. Встреча международных и идеологических отделов девяти соцстран. Я, Шахназаров, Ненашев. Смысл - перевести эти встречи по возможности в рабочее состояние, освободить от трепа а 1а Пономарев. Мои речи. Все обрадовались, что КПСС тоже, наконец, пришла к выводу, что между товарищами надо говорить по-деловому, а не агитировать друг друга и не просвещать в общеизвестном.

А на работе началась куралесица. Пошел поток делегаций. У меня тоже с десяток. Вчера уже встречал Каштана. Представляю, что с ним будет, когда он узнает, что в Кремлевском дворце ему слова не дадут. Как, впрочем, и многим другим.

Я - руководитель пресс-группы по «редактированию» и выдаче в печать всех речей, приветствий и проч. коммюнике, связанных с пребыванием на торжествах по случаю Октября 110-120 делегаций (из них - наших около 100).

19 ноября 77 г.

Вчера вернулся из Англии. Много любопытного было за эти дни, хотя и изнуряющего. Но, так как не было ни часа, чтоб записать, многое выветрилось. Аромат непосредственности улетучился. Да и факты тоже. Например, на моих глазах произошел весь «инцидент» с Каррильо (я вместе с Зимяниным и Афанасьевым был определен встречать и сопровождать делегацию КП Испани). Сам видел: каков он был при приезде, при отъезде, когда он таки не получил слова в Кремле. Мы - Международный отдел и Б.Н. - готовы были дать ему слово! А теперь вот он поехал в США, где пошел выступать, как штрейкбрехер в бастующий Университет. Каррильо хочет войти в историю Испании, как «великая национальная» фигура после Франко, и ему не важно, под каким идеологическим и политическим знаменем это произойдет. Он хочет быть своим на Западе и для этого будет попирать МКД, одновременно эксплуатируя свою принадлежность к нему и свою роль орудия коммунистической партии.

Случай с Китсоном (шотландский профсоюзный деятель). Выступал в Красногорске. Похвалил СССР, поругал безработицу в Англии. и оказался на грани изгнания со всех постов. В Лондоне он вместе с Дженни Литл (секретарь лейбористской партии) прибегал встречаться со мной в посольство, каялся. Дженни напилась, плакала, лезла целоваться. Мы их долго не могли выпроводить (ждал шеф). Но это особый и долгий разговор. Я еще раз почувствовал пропасть не только политическую между лично симпатизирующими и близкими людьми, но и различными «цивилизациями», различными национальными характерами. Хотя, казалось бы, внешне мы такие же люди - добрые, умные, все понимающие.

Английская поездка на съезд компартий уже стерлась в памяти. Но попробую воспроизвести лишь «программу пребывания».

Улетели мы 11 ноября. Утром же были в Хитроу. Встречал Джек Уоддис и посольство. Кунаев несколько смущен. Та же охрана из Скотланд-Ярда, что и при Пономареве, в бронированном и радиофицированном «Rower». Сразу в ЦК КПВ. Там - дружеская беседа с Макленнаном и Макгахи.

С 12 по 15 ноября включительно - четыре дня съезда. Просиживали там от 6 до 9 часов кряду, с одним обеденным перерывом. Интересно и местами волнующе. Неподдельный энтузиазм и заинтересованность, искренность споров, полемики, аргументация всерьез, не свойственная британцам страстность. Иногда, впрочем, наигранная, ораторская. Умение говорить - практически у всех: от молодых рабочих до опытных политиков профтрибунов. Настоящая дискуссия, от которой ждут результатов - то, чего у нас на собраниях, тем более массовых, и партийных, в первую очередь, давно уже нет. А поколение 25-30-летних даже и не знает, что это такое.

Как «кадровая» партия КПВ, видимо, активная и живая организация, недаром она поставляет очень авторитетных людей в профсоюзы. Но массовой ей не быть. И за стенами съезда она, как целое, видимо, живет отраженным светом «мирового коммунизма». Хотя и пыжится усилиями людей типа Фалбера, Чейтера, да всех лидеров, выглядеть чем-то оригинальным.

Делегацию КПСС во главе с членом ПБ Кунаевым приняли на ура. Настороженно ждали нас. Боялись междустрочной критики. А мы проявили «широту подхода»: мол, делайте, что хотите у себя дома, принимайте любую программу, но будьте «за нас» в международных делах и в смысле «высокой оценки роли КПСС». и тогда все в порядке - желаем вам всего, чего вы сами себе желаете.

Для них нужна была демонстрация - что мы поддерживаем их, КПВ, а не отколовшуюся оголтело просоветскую новую партию Френча.

Эпизод с резолюцией о 60-летии Октябрьской революции. Один парень, лохматый и нервный студент, полез было возражать ... Его ошикали и освистали. Макгахи вынужден был его лишить слова. Но. при голосовании 9 - против резолюции. Свист, крики «Позор!»

Красивая еврейка, от которой ждали тоже антисоветского выступления, не сказала ни слова в наш адрес и победно смотрела на меня. Я сидел в трех метрах, прямо перед трибуной.

Тот же парень, который возражал против резолюции о 60-летии, выступал в прениях о «плюрализме». и говорил: посмотрите, вот в СССР нет плюрализма и поэтому вы имеете там 10.000 «узников совести».

Джудит Хант (из делегации КП Израиля) сначала делала вид, что не видит меня из президиума, а когда встретились в перерыве - бросилась целоваться.

Неловкости с охраной и всеми сопровождающими Кунаева. Всего нас входило в зал 12. А от всех других партий - по одному человеку. Всего - 7. Особенно красочно мы выглядели, когда в таком соотношении делегации явились на обед, который давало руководство для иностранных гостей.

16-го поездка на ферму. Отсутствие хвастовства при показе - разительное отличие от нас, когда мы показываем подобное, пребывая в комплексе неполноценности. А достижения, когда мы слушали пояснения, такие, что за этот период мы бы имели уже 17 Героев социалистического труда.

Фирмачи по производству сельскохозяйственных машин рекламировали себя, а потом закатили нам обед в Шекспировской гостинице в Страффорде-на-Эвоне.

Дом, где родился Шекспир. Дом, который он купил для жены. Кстати, у них - никаких даже намеков на то, что существуют версии о том, что не было никакого Шекспира.

Проехались по Midland^ - прелестная страна.

17-го - shopping. Oxford street. Великолепные магазины, от которых кружится голова, а неподготовленную москвичку может просто хватить инфаркт. Народу в магазинах много и покупают, покупают. Кунаев, как-то за столом мечтательно произнес: Кризис, кризис, а всем завалены и денег, видно, много у всех!