Илья Дубинский-Мухадзе - Орджоникидзе

Нарком иностранных дел приложил и вырезки из лондонских газет. Весьма сочувственно относящийся к меньшевикам журналист Бишофер и тот напечатал: "Шовинизм социал-демократического государства Грузии вне всякого предела. Я спрашивал одного из грузинских министров, — делился Бишофер, — почему его правительство называет себя "социал-демократическим"! На это он, пожимая плечами, ответил: "Каждый должен себя как-то называть".

Начало февраля. В Тифлисе арестовано посольство Советского Азербайджана, разорваны дипломатические отношения. По требованию министра внутренних дел Н. Рамишвили объявлена "чрезвычайная мобилизация" — гимназистов и их почтенных дедушек хватают на бульварах, под конвоем доставляют в казармы. Особые отряды "народной гвардии" артиллерийским огнем сжигают селения нейтральной зоны, установленной после войны Грузии с Арменией.

И там, где каратели больше всего неистовствовали- в Борчалинском уезде, — крестьяне взялись за охотничьи ружья, старые берданки, кинжалы. Неравенство сил уже не останавливало. Мужчины и женщины выхватывали из рук меньшевистских гвардейцев винтовки. После недолгих колебаний к повстанцам присоединились два грузинских пехотных полка, расквартированных в этом же уезде.

Весеннее половодье прорвало глухую плотину. Восстание перекидывалось из уезда в уезд. Из Восточной Грузии в Западную, в горы Рачи, в приморские долины Абхазии. Шестнадцатого февраля в местечке Шулаверы, неподалеку от Тифлиса, повстанцы образовали революционный комитет, обратились за помощью к России, Азербайджану и Армении.

XI армия получила приказ перейти границу, взять на себя "защиту повстанцев от грозившего им истребления… Действовать энергично и скоро".

Двадцать пятого февраля. Серго, уверенный, что сыновний долг перед родным народом выполнен, известил Владимира Ильича:

"Над Тифлисом реет Красное Знамя Советской власти. Да здравствует Советская Грузия! Орджоникидзе".

Ответил Ленин по-своему, так мог только он один!

"Передайте грузинским коммунистам и специально всем членам Грузинского ревкома мой горячий привет Советской Грузии. Особенно прошу их сообщить мне — есть ли у нас с ними полное согласие по трем вопросам:

Первое: надо немедленно вооружить рабочих и беднейших крестьян, создавая крепкую грузинскую Красную Армию.

Второе: необходима особая политика уступок по отношению к грузинской интеллигенции и мелким торговцам. Надо понять, что последних не только нерасчетливо национализировать, а надо пойти на известные даже жертвы, лишь бы улучшить их положение и оставить им возможность вести мелкую торговлю.

Третье: гигантски важно искать приемлемого компромисса для блока с Жордания или подобными ему грузинскими меньшевиками, кои еще до восстания не были абсолютно враждебны к мысли о советском строе в Грузии на известных условиях.

Прошу помнить, что и внутренние, и международные условия Грузии требуют от грузинских коммунистов не применения русского шаблона, а умелого и гибкого создания своеобразной тактики, основанной на большей уступчивости всяческим мелкобуржуазным элементам…"

— Мы, первые работники Советской Грузии, — Делился взволнованный Мамия Орахелашвили, [84]- учитывали довольно сложную политическую обстановку страны с ее своеобразной социальной структурой. Но не упускали из виду отсталости экономики сей "азиатской Швейцарии". Но мы нечего греха таить — твердо не знали, какое отражение эти особенности должны найти в системе политических и экономических мероприятий новорожденной советской власти Грузии. Десятый съезд партии был еще впереди, о новой экономической политике тогда еще на Кавказе не было слышно, а опыт советско-партийной работы большинства грузин-коммунистов перегружен "шаблоном" военного коммунизма.

Мы чувствовали, что этого шаблона здесь, по условиям времени и географии, повторять не нужно, что тут надо как-то по-иному повернуть советский руль. И вот через неделю после освобождения Тифлиса к нам, грузинским коммунистам, по прямому проводу обратился Ленин. Как будто лучи сильного прожектора осветили круг особенных политических задач, стоявших перед Компартией и советской властью Грузии.

Орджоникидзе из Баку и мы из Тифлиса обещали Владимиру Ильичу в меру наших сил и умения и в надежде на его постоянное внимание к нам провести в жизнь намеченную им программу. Надо ли говорить, что у членов ревкома, у всех коммунистов Грузии было полное согласие с Лениным. Исключение составляли несколько лево-левейших, вскоре круто качнувшихся вправо.

Владимир Ильич все больше склонялся к тому, чтобы принять приглашение Серго. Побывать в Грузии давно хотелось. К тому же лечащие врачи настоятельно советовали продолжительный отдых и горный воздух.

Серго заговаривал об этом еще в свой прошлый приезд — в декабре. Ильич ответил: свидимся весной — решим. С конца марта [85]Орджоникидзе возобновил "атаки". Сегодня у Серго неожиданно появился союзник. Из Ганновера доставили перевод напечатанной в газете "Нью-Йорк тайме" корреспонденции "Что с Лениным?".

Доктор Клемперер, известный специалист, приглашенный в Москву для консультации и теперь возвратившийся, сказал своим коллегам:

"Ленин человек крепкого физического сложения, большой рабочей энергии, и все время работает 14–16 часов в день. За последнее время его трудоспособность уменьшилась, и он и его друзья решили расследовать, не является ли это следствием какой-либо болезни… На консультации целого ряда врачей мы осмотрели Ленина и нашли лишь небольшую неврастению, следствие переутомления… Ленин должен некоторое время беречься и отдохнуть".

На переводе Ильич написал:

"Прошу достать мне на время этот № "Таймса", когда он придет".

Вечером того же дня Орджоникидзе доставили записку:

"Тов. Серго! Поговорив с Беленьким на тему нашего вчерашнего разговора, черкните мне, пожалуйста, пару слов, чтобы я знал, что мы договорились вполне и что "недоразумений" не будет.

Нервы у меня все еще болят, и головные боли не проходят. Чтобы испробовать лечение всерьез, надо сделать отдых отдыхом.

Вам, при Вашей занятости, вероятно, никак не удастся самому выполнить то, о чем вчера говорили, да и не рационально, конечно, Вам за это браться. Найдите человека исполнительного и внимательного к мелочам и поручите ему (тогда и ругать мне будет приятнее не Вас, кстати сказать).

Числа около 7 мая я буду ждать присылки мне и подробной карты и сведений о пригодном месте (или пригодных местах) — высота над уровнем моря, изолированность и пр. и т. д. также описания этих мест и тех уездов или губерний, где они находятся.