Илья Дубинский-Мухадзе - Орджоникидзе

Свежим глазом больше видно. Пробыв немного в Грузии, Михаил Васильевич Фрунзе еще в начале конфликта телеграфировал в Цека:

"В Грузии резко чувствуется националистический душок, даже среди коммунистов. Присутствовал на нескольких заседаниях Грузинского Цека. Сильно разгорелись страсти по поводу постановления Кавбюро о федерации Закавказских республик… По моим впечатлениям, тактически действительно были сделаны небольшие промахи, давшие возможность придирки. Лидером оппозиции в Грузинском ЦК был Буду Мдивани. Теперь остается лишь одно — самое решительное проведение постановления Кавбюро".

Коварный, не брезгующий в выборе средств, очень себя почитающий Мдивани сам на время выбросил белый флаг, пока не добился, чтобы в ЦК Грузии принудительно ввели забаллотированных первым партийным съездом крайних уклонистов. К ним примкнул и Филипп Махарадзе, на съезде вроде бы осудивший Мдивани. Вскоре им представился и подходящий случай снова наброситься на Орджоникидзе.

Повод дал Серго. В Москве в специальной комиссии ЦК и, особенно, здесь, в Закавказье, он сверхэнергично отстаивал идею "автономизации".

Дело было необычное. Одно из самых острых и принципиальных со времени Октябрьской революции. Решалось, быть или не быть Союзу равноправных независимых республик. Нашему Советскому Союзу! Или Украина, Белоруссия, Закавказье и Средняя Азия войдут в состав России на малых правах автономных республик. Подчинят свой суверенитет высшей власти Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров России.

Коммунистические партии Азербайджана и Армении одобрили принцип "автономизации", поддержанный, помимо Серго, Кировым, Мясниковым и Орахе-лашвили. ЦК Грузии остался на старых позициях Мдивани — ни Закавказской федерации, ни вступления в РСФСР.

В двадцатых числах сентября за "автономизацию" почти единогласно проголосовала комиссия ЦК. Проект резолюции, подготовленный Молотовым, Мясниковым, Орджоникидзе и Сталиным, был рекомендован Пленуму ЦК РПК(б) для окончательного одобрения. К счастью, в те дни улучшилось здоровье Ленина. Он оставался еще в Горках, но врачи разрешили понемногу работать, писать. Владимир Ильич тут же попросил проект об "автономизации" и документы, присланные из Закавказья. Его худшие опасения оправдались. Не откладывая, написал письмо всем членам Политбюро:

"По-моему, вопрос архиважный. Сталин немного имеет устремление торопиться…

Одну уступку Сталин уже согласился сделать. В § 1 сказать вместо "вступления" в РСФСР -

"Формальное объединение вместе с РСФСР в союз советских республик Европы и Азии".

Дух этой уступки, надеюсь, понятен: мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию, "Союз Советских Республик Европы и Азии".

§ 2 требует тогда тоже изменения…" Второго октября Ленин вернулся в Москву. Вечер провел с Серго. Обоим не терпелось отбросить все официальности, усесться, как в былые времена, на кухне за стол, покрытый клеенкой в трещинках, пить чай и делиться мыслями решительно обо всем.

Ильич уже знал, что комиссия ЦК изменила свою позицию, признала необходимым добровольный союз равных и суверенных республик. Теперь, после его вмешательства. А раньше? Почему тот же Серго, решавший с большим тактом и умением острейшие национальные проблемы на Кавказе, Украине, в Туркестане, Бухаре и Хиве, [86]куда его несколько месяцев назад специально посылал ЦК, на этот раз был ближе к "великодержавникам"? Вот уж чего Ленин никому простить не мог. "Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть, — заявлял Владимир Ильич в "Записке в Политбюро". — Как только избавлюсь от проклятого зуба, съем его всеми здоровыми зубами".

Четыре дня спустя открылся Пленум ЦК. По приглашению Секретариата приехал и Буду Мдивани. Отнеслись к нему более чем терпимо. Вначале он заявил о полном несогласии "объединяться". Потом "уступил". "Если Союз так необходим, то ладно, Грузия вступит в него, но самостоятельно, без Закавказской федерации — совершенно ненужной выдумки Орджоникидзе".

Дальше — комедиантство и гнусность. Шумное раскаяние и тайный курьер с письмом в Тифлис. На Пленуме-де к представителю Грузии отнеслись пренебрежительно, "с великодержавным душком". Так что "надо показать силу и готовиться к Закавказскому и Общероссийскому съезду", о чем он, Мдивани, уже в Москве договорился с Цинцадзе, Думбадзе и Окуджава.

"Показать силу" безумно хотелось. Девятнадцатого октября националисты экстренно созвали пленум Тифлисского комитета партии и ответственных работников по своему выбору. Уклонисты призвали мужественно отстаивать "независимость Грузии", протестовать против решения Пленума ЦК и намерения Заккрайкома, пришедшего на смену Кавбюро, созвать Закавказский съезд Советов.

Чтобы сбить с толку людей не очень осведомленных, уверяли, что Орджоникидзе воспользовался долгой болезнью Ленина, за его спиной протащил решение о Закфедерации.

Буду Мдивани предпочел забыть, что никто другой — Ленин сразу после победы Советской власти в Грузии начал беспокоиться об экономическом объединении Закавказских республик. 9 апреля 1921 года Владимир Ильич телеграфировал Орджоникидзе: "Настоятельно требую создать областной хозяйственный орган для всего Закавказья…" Десять дней спустя он запросил Серго: "…сообщите кратко подробности, кто у вас заведует Внешторгом, объединены ли в этом отношении Грузия, Армения, Азербайджан…"

Серго только отстаивал идею Ленина от наскоков Мдивани и его политических друзей. [87]

Весьма неохотно разрешили в конце собрания выступить Серго. Затем должен был последовать "показ силы".

— Есть предложение полностью одобрить всесторонне продуманную, безусловно правильную линию ЦК Грузии, — объявил пользовавшийся симпатией многих тифлисцев Филипп Махарадзе.

"За" проголосовали 22 человека. "Против" — 67!..

В память прошлого Серго позвонил по домашнему телефону Махарадзе, попросил спокойно посмотреть правде в глаза.

— У Буду свои расчеты. Не вам, Филиппе, таскать для него каштаны из огня…

Махарадзе сердито отрезал:

— Мой ответ ты услышишь завтра!

Серго положил трубку, вздохнул: "Старый упрямец". Ему совсем не хотелось присутствовать при полном посрамлении Махарадзе.

В зале полным-полно. На общегородское собрание пришло около полутора тысяч коммунистов. За резолюцию ЦК Грузии ни одного голоса. Двенадцать человек воздержались. Все остальные против. Уж куда яснее!

"Тем хуже для Орджоникидзе", — решили битые и вызвали по прямому проводу Москву "для чрезвычайно важных и неотложных дел" и продиктовали записку Ленину. В грубой, ультимативной форме они потребовали изменить решение Пленума ЦК РКП (б) и всячески поносили "колонизатора Орджоникидзе". [88]