Борис Грибанов - Фолкнер

Брат Фолкнера Джон вспоминал: "Билл сказал, что он всегда хотел иметь ферму, и спросил меня, если он купит ферму, соглашусь ли я вернуться в Оксфорд и управлять ею вместе с ним. Я ответил Биллу, что ничего не знаю про сельское хозяйство, на что он возразил, что вдвоем мы как-нибудь выучимся. Ему хотелось разводить мулов и выращивать достаточно кукурузы, чтобы прокормить их. Я ему сказал, что готов".

Джон, который до этого жил в Мемфисе и был профессиональным летчиком, действительно перебрался в родной город и занялся поисками подходящей фермы. Вскоре такая ферма нашлась — участок в 320 акров в 17 милях от города. Место это Фолкнеру понравилось. Понравилось ему наверняка и то, что владел этой фермой тот самый Джо Парке, который когда-то купил у отца писателя его городской дом, а теперь сын Марри Фолкнера мог купить у Паркса его родную ферму.

"Билл нашел там больше, чем просто ферму, — писал Джон Фолкнер, — он нашел там людей, о которых писал, обитателей холмов. Они гнали собственное виски из собственной кукурузы и не могли понять, кому какое до этого дело. Они не желали участвовать в выборах и решали свои споры сами".

Ферму он назвал Гринфилд-фарм. На холмах здесь росли красивые зелено-синие сосны, низину нужно было расчищать от кустарника и ив, чтобы выращивать здесь кукурузу. Джон предложил разводить коров, но сам владелец категорически отказался: коровы ему несимпатичны, он хочет выращивать племенных кобыл. И начал их приобретать. Купил он также подержанный трактор «фордзон» для того, чтобы выкорчевывать лес и вспахивать землю.

Ферма доставляла Фолкнеру множество удовольствий. Он почти ежедневно приезжал сюда по утрам, обсуждал с Джоном всякие далеко идущие сельскохозяйственные планы. Он даже попросил своего приятеля летчика пролететь вместе с ним над фермой, чтобы, как он выразился, "иметь полную картину того, что есть и как развивать ферму дальше".

Вообще в тот год ему ужасно нравилось разыгрывать роль богатого и хлебосольного хозяина. После одной охоты, с которой он привез подстреленного им оленя, Фолкнер надумал устроить в Роуан-Ок охотничий завтрак, пригласив всех местных друзей. Более того, он предложил, чтобы завтрак был костюмированным, и встречал своих гостей на веранде дома, одетый в старинный охотничий костюм. Тут же стояла Эстелл в котелке, маленькая Джйлл, а в центре этой группы красовалась монументальная фигура дяди Нэда в костюме, принадлежавшем когда-то Молодому полковнику, и с подносом в руках, на котором стояли рюмки с виски.

В то же лето Фолкнер затеял пикник на своей ферме с зажариванием туши бычка на вертеле. Пикник удался на славу.

Тем временем продолжалась работа над книгой "Дикие пальмы". Работа шла медленнее, чем ему хотелось, потому что мучили боли в спине. Ему сделали операцию, но неудачно, внесли инфекцию, потребовалось еще длительное и болезненное лечение.

Наконец в конце июня он отправил рукопись в издательство. А через несколько дней писал Бобу Хаасу: "Последние шесть месяцев я жил в таком странном состоянии семейных осложнений и осложнений с моей спиной, что я до сих пор не могу сказать про роман, хорош ли он или это полная чушь. У меня такое ощущение, словно я писал эту книгу, сидя по одну сторону стены, а бумага была по другую сторону, и моя рука с пером просовывается сквозь стену и я пишу не только на невидимой бумаге, но и в полной темноте, так что я даже не знаю, пишет перо по бумаге или нет".

Лето прошло Спокойно, на ферме вырос прекрасный урожай кукурузы. В сентябре должны были быть готовы гранки книги "Дикие пальмы", и Фолкнер решил работать над ними в Нью-Йорке.

Там он написал рассказ «Поджигатель». Этот рассказ знаменовал его возвращение к Сноупсам. Главным героем рассказа стал Эйб Сноупс, который уже фигурировал в романе «Непобежденные», где во время Гражданской войны он служил в отряде полковника Сарториса и занимался главным образом мародерством. Это он продавал мулов, которых путем обмана добывала у северян старуха Роза Миллард, и потом предал ее.

В новом рассказе, относящемся уже ко времени много после окончания Гражданской войны, Эйб Сноупс выступал в несколько новом обличье. Это бедный фермер-арендатор, скитающийся с одной плантации на другую, ожесточенный, упрямый, мстительный. За ним тянется мрачная слава поджигателя. В рассказе упоминается старший сын Эйба Флем, но он не играет в повествовании никакой роли. В центре рассказа младший сын, десятилетний мальчик, названный в честь бывшего командира отца Полковник Сарторис Сноупс.

Мальчик с ужасом наблюдает, как его отец, придя в особняк майора де Спейна, с холодной ожесточенностью наступает сапогом, испачканным в навозе, на дорогой ковер. Когда же взбешенный де Спейн требует, чтобы Сноупсы вымыли ковер, Эйб заставляет свою семью стирать ковер с помощью камней, в результате чего на ковре остается огромная безобразная лысина.

Смятение мальчика достигает своего предела, когда он видит, как отец, считающий себя оскорбленным богатым плантатором, готовится поджечь из мести гумно де Спейна, и маленький Сарти бежит в дом де Спейна, чтобы предупредить его о готовящемся поджоге. После этого мальчик бежит неизвестно куда, чтобы навсегда исчезнуть из эпопеи о Сноупсах.

Важно было, однако, то, что Сноупсы вновь начали занимать воображение Фолкнера,

Работа над рассказом «Поджигатель», по-видимому, всколыхнула в душе Фолкнера все истории о Сноупсах, придуманные им за много лет, — и те, которые он когда-то в юности рассказывал Филу Стоуну, и те, которые он пытался воплотить в незавершенном романе "Отец Авраам", и сюжеты, фигурировавшие в напечатанных рассказах.

Впоследствии. Фолкнер говорил: "Я придумал всю эту историю сразу, как будто молния осветила всю картину и видишь сразу все, но требуется время, чтобы написать все это".

В действительности, надо полагать, творческий процесс происходил значительно сложнее. Об этом можно судить хотя бы по тому, какую трансформацию претерпевали ранее написанные и напечатанные рассказы о Сноупсах, когда Фолкнер включал их в роман. Об этом речь будет впереди. Здесь же важно подчеркнуть характерную особенность творческой манеры Фолкнера — он отталкивался не от сюжета, а от характера, от образа. В беседе со студентами Виргинского университета он говорил: "Для меня эти характеры вполне реальные и постоянные величины. Они все время у меня в уме. Мне не составляет никакого труда вернуться и вытащить кого-то из них. Я забываю, что они делали, но характер я не забываю, и, когда произведение закончено, образ не завершен, он знает, что рано или поздно я его вытащу и опять буду писать о нем".