Тамара Леонтьева - Лихачев

Лихачев хорошо знал эту работу. Именно в ней Владимир Ильич поставил перед всем народом задачу учиться работать.

Об атом и говорил Серго. Он напомнил, что, по словам Ленина, Советская Республика должна прежде всего перенять все цепное из завоеваний капиталистической пауки и техники. Последним словом капитализма являлась система американского инженера Тейлора. Ленин и ориентировался на лее.

— Но Ленин говорил, что эта система соединяет в себе богатейшие научные завоевания и утонченное зверство буржуазной эксплуатации, [7] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, с. 189. — сказал Лихачев.

— Ну и что из этого следует? — спросил Серго. — Когда на заседании президиума ВСНХ мы обсуждали проект декрета о трудовой дисциплине, Ленин при этом присутствовал и внес конкретные поправки. Он определенно говорил, что в декрете необходимо указать о введении системы Тейлора. Речь шла о том, что мы обязаны использовать все научные приемы работ, которые выдвигает эта система. «Без нее повысить производительность нельзя, а без этого мы не введем социализма». Так говорил Ленин. И, между прочим, при проведении этой системы он рекомендовал привлечь американских инженеров. [8] Там же, с. 212.

— Я это не совсем понимаю, — сказал Лихачев. — Тейлор Тейлором, а можем ли мы подражать капиталистам?

— Подражать, — засмеялся Серго. — Что мы, обезьяны? Зачем нам подражать… Да еще капиталистическому зверству. Владимир Ильич вовсе не говорил, что мы должны подражать. Он говорил — изучать, а применять-то будем в своей практике, в своих интересах, на своей почве. А в нашей практике есть такие возможности, которых нет у капиталистов — ни у американцев, ни у немцев.

— Какие возможности? — спросил Лихачев пытливо.

— Возможности социалистического общества… Возможности диктатуры пролетариата.

— На практике мы еще не готовы…

Серго перебил его, сказав, будто он еще со школы Лонжюмо помнит, что человечество всегда ставит себе только посильные задачи.

— Более того, — сказал Серго, — сама задача, как правило, возникает лишь тогда, когда готовы условия для ее решения.

Нужно было, чтобы прошло еще несколько лет напряженной, боевой практической работы, прежде чем молодой директор завода АМО по-настоящему понял всю глубину этого разговора с Серго Орджоникидзе.

В декабре 1927 года должен был начаться XV съезд партии. Твердый курс на индустриализацию страны был принят еще на XIV съезде, а теперь, на XV съезде, ждали доклада Кржижановского о первом пятилетнем плане развития народного хозяйства.

Казалось, задача была поставлена. Но есть ли «условия для ее разрешения»? Это следовало еще доказать.

Автомобиль, как это было уже каждому ясно, стал самым дефицитным товаром, лимитирующим не только развитие сельского хозяйства, о чем все говорили, но и строительство заводов, жилищ, автострад, больниц, яслей, лабораторий, институтов, шахт, элеваторов и многого другого.

Незадолго до съезда споры о масштабах и темпах индустриализации вообще и автостроения в частности приобрели весьма острый характер.

«Телега или автомобиль?» — так ставился вопрос.

«Конечно, автомобиль! Нельзя индустриализировать страну, опираясь на лошадку или на вола», — поддерживал автомобилистов Ворошилов.

Но в дискуссионном листке «Правды» выступил бывший начальник Автотреста Урываев с неожиданной точкой зрения. Он предостерегал: «Неизвестно куда девать даже 800 машин в год, никто не хочет их покупать, а мы зачем-то собираемся выпускать 4 тысячи машин. На данный период нам выгоднее ввозить из-за границы агрегаты и собирать их, чем строить автомобильный завод».

Урываеву отвечал начальник Автотранспортного управления ВСНХ Осинский. Он с возмущением говорил, что стране нужно выпускать не 800, а 800 тысяч автомобилей в год. Это заявление было встречено в штыки оппозицией. По мнению оппозиции, к концу пятилетки понадобятся не 800 тысяч, а 2 миллиона 259 тысяч автомобилей, иначе страну ждет полная катастрофа. Почему именно 2 миллиона 259 тысяч, а не 2 миллиона 260 тысяч, хотя бы просто для круглого счета, понять было трудно.

Однако дискуссия в «Правде» продолжалась до 2 декабря 1927 года, дня открытия съезда.

Глеб Максимилианович Кржижановский, исходя из реальной выплавки чугуна и стали за последние годы, предостерегал от «левацких заскоков». Госплан предположительно определил выпуск автомобилей на первую пятилетку в 40 тысяч штук и осторожно проектировал ввиду их дороговизны не только план производства, по и «план внедрения» этих машин в народное хозяйство страны.

— Неужели нужен еще «план внедрения», когда каждая машина требуется повсюду, как хлеб насущный? — спрашивал себя Лихачев.

Сама жизнь отвечала ему на этот вопрос. Он получил письмо от старого товарища путиловца, уехавшего строить Магнитку.

«Дорогой Иван! — писал он. — Сюда прибыли две грузовые полуторки вашего производства АМО-Ф-15, и теперь мы возим материалы из Троицка не на лошадях, а на автомашинах. Сразу все изменилось. Вместо двух-трех суток езды на лошадях порожняком, а с грузом даже до четырех дней, на автомашине стали доезжать до Троицка за 5–6 часов и вечером того же дня с грузом возвращались обратно. Это было прямо удивительно!..»

В бесхитростных словах — «прямо удивительно!» — заключался пафос целой эпохи… Все менялось на глазах благодаря электричеству, тракторам, автомобилям. Но спрос всегда превышал предложение во много раз.

Незадолго до открытия XV съезда партии, 27 октября 1927 года, Сорокин пригласил Лихачева и Ципулина в Автотрест для того, чтобы обсудить с ними вопрос о снижении стоимости автомобиля.

То, что говорил председатель Автотреста, адресуясь к директору автозавода Лихачеву и главному инженеру Ципулину, не было для них новостью. Совсем недавно по просьбе Сорокина они сами готовили докладную в Автотрест. Их собственные выкладки возвращались к ним теперь как бумеранг.

Конструктивные и технологические недостатки грузовой машины АМО-Ф-15, удорожающие производство, были очевидны.

Однако, слушая Марка Лаврентьевича, Лихачев отметил про себя, что он очень осторожен и не хочет говорить ни об изменении конструкции, пи об устаревших методах производства.

Правда, он предупреждал, что оставляет в стороне вопрос о возможных конструктивных изменениях автомобиля АМО-Ф-15. Эти вопросы требовали, с его точки зрения, более глубокой проработки.

— Практически, — говорил Сорокин, — для того чтобы обеспечить быстрый реальный эффект в снижении цепы автомобиля, нужно заменить бронзовое литье там, где это еще не сделано, более дешевым металлом, облегчить отдельные детали, отказаться от некоторых материалов, превращающих машину в чересчур роскошную…