Тамара Леонтьева - Лихачев

…И в заключение — во-первых, разрешите вас поздравить с тем, что мы 35 тысяч машин выпустили. (Аплодисменты.) Во-вторых, надо сказать, некоторые товарища несерьезно отнеслись к безостановочному переходу на трехтонку и трехоску…

…Собрали актив, пригласили начальников цехов, секретарей парторганизаций, а Черпушевич не пришел. Кобалевский не пришел, Демьянюк сбежал, Строкапов не пришел. Куда это годится? Сразу видно, что тот, кто сбежал с собрания, недооценивает важности подготовки к такому же безостановочному переходу на новую машину. Партийная организация пригласила сюда беспартийных, чтобы поговорить и посоветоваться, как лучше мобилизовать все силы…»

Забегая вперед, можно сказать, что на XVII партсъезде, проходившем в январе — феврале 1934 года, Лихачев говорил о завершении перехода с АМО-3 на ЗИС-5 как об одержанной победе:

«Наш завод сумел наладить выпуск трехтонных грузовиков, которые вам здесь демонстрировали и которые на сегодняшний день являются большим подспорьем товарищу Ворошилову».

Первая пятилетка была уже выполнена. Она была выполнена в четыре года, точнее, в четыре года и три месяца, и такие гиганты, как «Уралмаш», Магнитка, Сталинградский тракторный и Харьковский тракторный уже вступили или вступали в строй.

Закладывались фундаменты новых строек. И хотя огромные заводы автотракторной промышленности работали теперь бесперебойно, было совершенно очевидно, что автомобилей не хватает. Стране нужны были не только «полуторки» Горьковского завода и «двухтонки» ЗИСа — грузоподъемность их была слишком мила, — страна требовала трехтонных и пятитонных грузовиков, пожарных машин, машин специального назначения, способных пройти по любому бездорожью, автобусов и легковых малолитражных автомобилей.

Создавалось крайне противоречивое положение.

Появление автомобиля вызвало бурный рост качественной металлургии, резиновой промышленности, заводов, выпускающих лакокраски, электрооборудование, специальное стекло. И одновременно развитие этих предприятий, необходимых автомобильной промышленности, буквально упиралось в отсутствие транспорта.

«Дайте автомобили!.. Больше автомобилей!..» — такие требования поступали со всех сторон.

Серго Орджоникидзе был назначен в это время наркомом тя::;елой промышленности, и с тех пор он постоянно держал руку на пульсе советского автостроения.

Его плотную фигуру в длинной серой кавалерийской шинели зимой и в чесучовом кителе летом привыкли видеть то в песчаных карьерах Коломенского, где строился рабочий городок, то на лесах инструментального цеха. Он знал не только всех директоров, инженеров, но и мастеров Магнитки и «Уралмаша», Московского автомобильного и Путиловского, Сормовского и Коломенского заводов. Словом, знал тысячи людей и называл их не только по фамилии, но и по имени-отчеству.

Когда Лихачев рассказывал Серго, каким образом заводу удалось осуществить переход с АМО-3 на ЗИС-5, не останавливая производства, и как он даже не ожидал того взаимопонимания, которое возникло в коллективе завода вокруг лозунга «Не останавливаться», Серго перебил его.

— Чего же тут удивительного? Между большевиками любой вопрос решался всегда с необыкновенной легкостью.

Конечно, Серго был прав. Когда все силы души, мысли е чувства принадлежат одному делу, нужно ли удивляться безоговорочному взаимопониманию и единству взглядов.

Система безостановочного перехода была, безусловно, новой, высшей ступенью организации массово-поточного производства, тем искомым способом, который отличал социалистический поток от капиталистического конвейера.

Так думал Лихачев, но Серго тотчас остановил этот самодовольный разбег директорских мыслей.

— Надо помнить, друг мой, что вы провели всего лишь генеральную репетицию. Конечно, не всю жизнь вам сидеть на ЗИС-5. Вам предстоит не один раз переходить с одной хорошей машины на другую — лучшую, более современную, более отвечающую новым условиям нашей жизни.

Трудно сказать, почему Серго не сказал тогда, что в ближайшее время СНК должен был рассматривать вопрос о второй реконструкции завода.

— А что у вас сейчас делает Фома Семенович? — спросил он. — Почивает на лаврах?

Так было всегда. Для Серго за каждым человеком стояла какая-нибудь проблема, узел связей, цепь новых задач. А в каждой цепи было свое звено, за которое следовало уцепиться, чтобы вытянуть, верней, помочь человеку вытянуть всю цепь.

На этот раз перед Фомой Семеновичем Демьянюком стояла важнейшая задача — безостановочный переход на новую модель, целая система новых практических мероприятий, которая была уже в действии. Первое время, что греха таить, вся эта система довольно часто давала перебои, и даже конвейер останавливался, но Лихачев и Демьянюк верили в нее.

Лихачев рассказал Серго об этом.

— Пожалуй, вам надо привлечь научных работников. Закрепить методы, — сказал Серго. — Это нужно и для других заводов. Во всяком случае, понадобится.

Проблема единения науки и производства не была еще решена в те годы. Между человеком науки и инженером-практиком все еще лежала если не пропасть, то, во всяком случае, основательная преграда, хотя процесс во всем мире требовал, чтобы ученые и практики объединили свои усилия. И Серго приветствовал приезд на завод работников Академии наук. Демьянюк стал накапливать материалы для специальной научной работы, читал лекции, писал статьи об опыте массово-поточного производства на заводе АМО.

— Что такое инженер? В чем его гордость? — спросил однажды Серго у Лихачева.

И пока Лихачев вдумывался в смысл этого вопроса, Серго отвечал себе:

— Инженер — это творец, вооруженный наукой, который овладевает силами природы, подчиняет их своему разуму, своей воле, ставит на службу своему народу.

Серго постоянно возвращался к этому вопросу, так как он считал необходимым четко определить прикладное направление науки, сделать законом выработку научной методики при решении практических задач сегодняшнего дня.

Осенью 1933 года директор завода Лихачев и секретарь парткома Тарасов были вызваны в Наркомтяжпром.

— Не сможет ли ваш завод, дорогие товарищи, выпускать легковую автомашину? — спросил Серго Орджоникидзе.

— Конечно, сможет, — сказал Лихачев не раздумывая.

Поднялся и Тарасов.

— Люди жаждут нового дела, товарищ Серго, — сказал он. — О них следует подумать в первую очередь.

В самом деле, за эти годы люди выросли, накопили технический и организационный опыт, им необходимо было проявить себя, попробовать в настоящем деле. Секретарь парткома хорошо понимал это.