Вадим Прокофьев - Герцен
- Название:Герцен
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:«Молодая гвардия»
- Год:1987
- Город:МОСКВА
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вадим Прокофьев - Герцен краткое содержание
Деятельность А. И. Герцена охватывала политику, философию и эстетику, художественное творчество и публицистику, критику и историю общественной мысли и литературы.
Автор знакомит читателя с Герценом-философом. Герценом-политиком, художником, публицистом, издателем и в то же время показывает русскую общественную жизнь 40 - 60-х годов, революцию 1848 года в Европе, духовную драму этого, по словам современника, "самого русского из всех русских", много потрудившегося во имя России.
Герцен - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Осенью 1863 года, после поездки но Италии, где во Флоренции русская колония устроила в честь него обед, Герцен прибыл в Женеву. Сюда специально, чтобы повидаться с Герценом, собрались русские эмигранты из разных городов Швейцарии. В Италии Герцен виделся со Львом Мечниковым, Стюартом. Здесь, в Женеве, вокруг него собрались В.И. Бакст, В.И. Касаткин, А.А. Слепцов. Виктор Иванович Касаткин — человек известный в литературных кругах России. Библиофил, собиратель рукописей, сотрудник журнала "Библиографические записки", знакомый Кетчера, встречался он и с Чернышевским. Он бывал у Герцена в Лондоне в 1861 году, помогал Огареву редактировать сборник "Русская потаенная литература XIX века". Касаткин налаживал связи Герцена с русскими революционными кругами, пытался наладить и проникновение лондонских изданий на родину. После ареста Кельсиева открылись связи Касаткина. Он в это время был за границей. На приказ вернуться в Россию ответил отказом и стал эмигрантом. С Львом Мечниковым, братом известного ученого-физиолога Ильи Мечникова, Герцен познакомился в Женеве. Лев Ильич состоял волонтером в знаменитой "тысяче" Гарибальди. Был ранен. В Женеве выступал как публицист. Лев приводил к Герцену "на огонек" и своего брата. Жена Ильи Ильича — Ольга Николаевна писала о Герцене: "Обаяние его было так велико и неотразимо" что осталось одним из самых сильных впечатлений жизни Ильи Ильича". Бакст, видный участник студенческих волнений, приехав в Гейдельберг, взял на себя транспортировку герценовской литературы через прусско-русскую границу. Осенью 1862 года в Берне им была организована собственная типография, но дела ее шли неважно. И родился план соединить ее с лондонской типографией Герцена. Надо заметить, что к этому времени ВРТ в связи с утратой популярности "Колокола", тираж которого резко сократился, да и общей "дороговизной", на которую не раз сетовал Герцен, — доходы не приносила, а ее содержание стоило немало денег. Так что предложение "молодых" Герцена заинтересовало. "Молодая эмиграция" надеялась на оживление имевшейся в ее распоряжении типографии в Берне и жаждала переезда из Лондона Л. Чернецкого, успешно заведовавшего у Герцена ВРТ с самого ее основания. Слова Герцена, что он хочет перенести свою типографию на континент, вызвали "фурор". Решено было, что в мае 1864 года ВРТ переедет из Лондона в Италию, в город Лугано.
Но когда Герцен вернулся в Лондон, его охватили сомнения. Огарев был против, он заставил задуматься и Герцена над политической ситуацией в Европе, усилением наполеоновской реакции во Франции, ростом могущества Пруссии. Италия в любой момент могла стать ареной не только соперничества, но и военных действий между двумя державами. Опасался Герцен и вмешательства "молодых эмигрантов" в дела типографии.
Николай Утин появился в Лондоне в начале августа 1863 года. Несмотря на молодость, у него за плечами был уже солидный стаж революционера, руководителя студенческих волнений в Петербурге. Александр Слепцов ввел его в общество "Земля и воля". Утину было поручено заведовать изданием пропагандистской литературы. После арестов в 1862 году видных деятелей "Земли и воли" и Чернышевского Утин стал членом Центрального комитета общества. Угроза ареста заставила его бежать из России.
Обратного пути ему не было, в России его ожидал расстрел. Утин, познакомившись с Герценом, занялся распространением изданий ВРТ. Он же постарался повлиять на Герцена, чтобы тот перенес свою типографию на континент. В июне 1864 года Утин попытался ускорить переезд и писал Огареву: "Я с вами совершенно не согласен в том, что вы пишете в бесполезности для дела своего переезда. Тысячу раз неправда!!! Ваш переезд сюда принесет весьма солидную пользу и нашему делу, и вам лично, т. е. вашему имени, как пропагаторов; а возвращение вашему имени престижа или, простите, того полного уважения, которое было еще недавно, т. е. два года тому назад, — это дело нашей общей пользы". Письмо это не рассеивало для Герцена недоверия к тем, с кем предстояло сотрудничать. К тому же еще напоминало своей бестактностью о разности понимания, что есть что. Огарев был настроен более примирительно. Герцен не разделял его оптимизма. Когда однажды Огарев сказал, что в Утине следует беречь представителя "Земли и воли" — тот был членом руководящего центра "Земли и воли", — Герцен резко ответил: "Не поберечь ли "Землю и волю" в себе прежде, чем в других?" Тем самым он напоминал другу, что "Земля и воля" обязана им не менее, чем Утину, в котором он к тому же не чувствовал единомышленника. Герцен писал Огареву об Утине: "Есть вещь, снимающая разом даль людей, — это (если ты хочешь понять — поймешь), помазание, — его в Утине я не вижу", А между тем Николай Утин все звал в Женеву. В конце 1864 года он писал Герцену: "В Женеву собрались общие друзья наши из разных мест". В сущности, складывалась ситуация, которая требовала совместного обсуждения.
Герцен собирался в Женеву, но домашние дела отвлекли его внимание. Тяжело заболел Огарев. Доктор Нефтель на другой день после последнего припадка, сообщал Герцен сыну 16 ноября 1864 года, "слушал его сердце и нашел такую слабость, что испугался". "…Я с бою взял почти обет ничего не пить, кроме бордо… Завтра неделя, что он соблюдает диету — авось еще и спасем его". Огарев уехал лечиться, залогом успешного лечения он считал уединение. Поэтому отправился в местечко возле Ричмонда — "на монастырское заключение в крошечной конуре", как комментировал Герцен. Незадолго перед тем отбыла и Наталья Алексеевна с детьми — в Париж. "20-го я еду в Париж — Женеву, — писал Герцен сыну. — Я оставался оттого, что Огарева нельзя было покинуть". "Дебандада общая"… Оно и в самом деле похоже было на "беспорядочное бегство". Беспокойством о распадавшейся семье продиктована каждая строчка этого письма сыну, которое Герцен считал настолько важным, что просил непременно подтвердить получение: "Хочу его застраховать". Закончив рассказ о семейных делах, Герцен далее писал сыну: "…Мы оба, т. е. Огарев и я, требуем от тебя истинно человечески святой клятвы — сделать все, что может сделать брат для маленьких детей — особенно после смерти кого-нибудь из нас… Это мы возлагаем на твою совесть". Он призывал сына приложить усилия к тому, чтобы примирить старших дочерей Тэту и Ольгу с Натальей и Лизой. Сделал и имущественные распоряжения, не забыв "маленьких" — недавно родившихся близнецов Елену и Алексея. "Маленькие" умерли в декабре, спустя несколько недель. Так смертями детей и болезнью Огарева заканчивался этот 1864 год — последний год Герцена на английской земле. В этом же письме сыну от 16 ноября Герцен уже строил дальние планы. Он предполагал, что если сын снимет во Флоренции, где обосновался с 1863 года, подходящий дом, то он сможет жить с Александром, по крайней мере, четыре месяца в году. Покупать дом Герцен не желал — не хотел, чтобы дети обрастали лишним "недвижимым", он все еще надеялся на возвращение хотя бы их на родину — "мы живем в мудреное время и почем еще знать, не поедете ли вы все в Россию". Перебираться во Флоренцию на постоянное жительство Герцен тоже не был намерен. Флоренция ему не нравилась — "в ней жить пряно", слишком красива. Неясно еще было будущее местожительство, но была уже уверенность, что лондонский период эмиграции закончился. Закончился и лондонский период "Колокола". "Огарев хотя и говорит, что готов в апреле на переселение, но держится крепко за английскую землю — нудить его не буду, что же касается до меня, то считай наверное, что в мае месяце — я с вами". Итак, 1865 год встречали в Женеве. В канун нового года к отцу приехал Александр, и в первый день нового года они принимали у себя состарившегося телом, но молодого духом декабриста Поджио. Это казалось добрым знамением.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: