Владислав Лебедько - Хроники российской Саньясы. Том 4

В:Нет ли у тебя чувства, что такое положение дел произошло буквально в последние три-четыре года?

А:Да. До этого был энтузазизм, которым славятся наши люди. Хотя насколько я знаю Школы иностранные, там примерно тот же самый процесс. И я так думаю, это все-таки связано с переходом нашей планеты на другой уровень бытия. В новом тысячелетии многие не проходят эту планку, которую Бог им поставил. Особенно люди, претендующие на руководство другими людьми.

В:Несмотря на то, что, ты говоришь, «магические способности» и тому подобные слова, идем-то мы все-таки по дороге, цветы эти придорожные магические собираем. И у меня возникает ощущение, что в этой деятельности не должно быть много чего-то экзотического, в бульварно-банальном выражении эзотерическое, а что деятельность предстоит самая, на первый взгляд простая и не эзотерическая в избитом смысле этого слова…

А:И будничная…

В:И будничная, без выпендриваний, громких слов, которая может идти через процесс какого-то обучения, консультирования, еще через что-то. Просто — каждый на своем месте…

А:Тут еще можно сказать такую вещь, что каждый человек индивидуален. Поэтому в первый момент должен быть не Учитель, а проводник какой-то… Зачем эти цветы у дороги — чтобы помочь человеку выстроиться. Когда у человека что-то болит, говорить с ним о духовном достаточно трудно. У меня есть такая концепция — вывести человека в ноль, то есть в норму. То есть когда у него все работает: у него работает тело, у него работает энергетика, у него работает сознание, он социально адаптирован и реализован.

В:А дальше свободный выбор.

А:А дальше свободный выбор.

В:Я тоже считаю, что позиция, когда у человека не решены какие-то вопросы, а его яростно нацеливают на духовное подвижничество, — это нездоровая ситуация.

А:С моей точки зрения, да.

В:Приводящая ко всяким аномалиям как в личном развитии, так и в коллективе.

А:Чаще всего к духовному, моральному и физическому разрушению, а если говорить про коллектив, то к сектанству.

В:Вот тебе вопрос с подковыркой тогда. Когда ты с помощью своей силы или наработок, способностей, совершаешь за человека какое-то действие, он, что называется, начинает привыкать к такой «метафизической» халяве. Это другая крайность. Вот, он пришел, что-то с ним сделали… Ты вводишь его в ноль. Но, ты же тренировался ночами, несколько десятков лет сидел, делал практики, постоянное самовоспитание, самонаблюдение, а здесь ты даешь некую пилюльку. Или не даешь?

А:Не даю. Во-первых, приходят люди после катастрофы, о которой мы говорили. У них совсем другое звучание. Это люди, которым надо только немножко помочь, а дальше они идут сами. Они идут сами, они обгоняют тебя, ты только радуешься их успехам. У них есть то солнце, тот Бог, к которому они идут. Халявщиков на моем Пути обычно не бывает. Может быть, я звучу так. Если вдруг такое случалось раньше, то с первого-второго занятия они уходили. Я все-таки занимаюсь с теми людьми, которые готовы жертвовать ради своего развития, и у них точно так же, как и у меня, начинают происходить трансформации. Вывод в ноль — это значит в ноль и по социальной жизни, и по эмоциональной. Хороший ноль. Не то что у тебя сердца нет, а вот оно, работает.

В:То есть обнуление того, что можно назвать бутафорскими ценностями, к которым человек прикипел?

А:Да. Поэтому когда они выходят в ноль, они уже знают, чего они хотят.

В:Еще раз про ноль другим языком. Это та самая чистая система ценностей без примесей бутафорских, это можно назвать нулем?

А:Да. И еще одна вещь. Для того, чтобы возник кристалл, необходим центр кристаллизации. Все равно необходим первый толчок. Как этой вселенной был необходим первый взрыв, чтобы она возникла, то же самое, человеку извне нужен толчок, чтобы он из своего инертного состояния куда-то покатился. А дальше он или добавляет своей энергии… Все равно, в любом случае, после этих встреч он уже не останется на месте, перекатится в какую-то другую ипостась.

В:Хорошо, «цветы у дороги» — ладно, а куда сама дорога?

А:Сначала дорога к самому себе, а потом дорога уже от себя. То есть ты идешь в эту жизнь, ты несешь себя такого, какой ты есть, ты знаешь, что ты можешь, к чему-то стремишься, это все ты начинаешь отдавать людям. Куда это приведет — тут очень много теорий. Но то, что становится радостно жить — это точно.

В:То есть если ты зациклился только на себе — это онанизм все-таки?

А:Да. С какого-то момента ты начинаешь жить вовне, ты начинаешь отдавать то, что ты накопил, ты не можешь не отдавать, из тебя просто прет. Ты умрешь, если не будешь отдавать.

В:Это идет не от ущербности?

А:Это идет от любви и от избытка того, что в тебе есть. А куда — много всяких теорий, до просветления, до тела света, до перевоплощения последнего… Как угодно. Я себе поставил одну единственную цель, самую простую в этой жизни: умереть сознательно, и родиться в следующей жизни сознательно. Такая маленькая техническая цель. Чтоб в следующей жизни быстрее вспомнить все, что я накопил за эту и за все предыдущие. Потому как это у меня далеко не последняя инкарнация. Мы еще не подготовили планету к своему прибытию.

В:Андрей, чем ты сейчас занимаешься?

А:Сейчас я играю роль сказочного Деда Мороза. Я появляюсь перед человеком, когда он готов к переходу, и открываю перед ним, как сезам, заветную дверь.

Я работаю Жрецом — Хранителем….

С Андреем Скрипкой мы переписывались несколько лет, но до конца 2001 года так и не встречались. А переписка была очень живая и содержательная. Как-то я угадывал (да и Андрей потом признался, что тоже) действительно родственную душу. Но, несмотря на то, что письма Андрея были глубокими и за ними чувствовался зрелый, сильный и неординарный человек, ехал я в Минск в декабре 2001 не для того, чтобы брать у него интервью, а просто по личным вопросам. Когда эти вопросы были решены, у меня оставались сутки до обратного поезда. Я заехал к Андрею и не пожалел. Эти сутки были наполнены очень живым и, вместе с тем, непростым общением. Были моменты глубочайшего понимания и взаимных откровений, но были и минуты, когда мы почти что кричали друг на друга, хотя до драки не дошло… Когда пришло время ехать на вокзал, я не мог понять — сутки ли прошли, минута или несколько лет…

Уезжал я из Минска с чувством, что у меня появился брат по духу…

Декабрь 2001 г. Минск.

Андрей:Когда я прочел твою первую книгу, у меня было, конечно, желание сказать что-то свое на эту тему. А потом я думаю — зачем? Желание действительно материализовалось, но теперь я думаю: зачем это надо? Потому что то, что я думаю сегодня, завтра уже будет моим вчерашним мнением. Это интересно с одной стороны, с другой стороны нафиг никому не надо.