Николай Яковлев - Об артиллерии и немного о себе

Затем стрельбы начали повторяться все чаще. Шло практическое оттачивание того, что мы усвоили на лекциях. Вскоре некоторым курсантам этого показалось достаточно, и они принялись бомбардировать курсовое начальство рапортами с просьбой отправить их на Западный фронт сражаться с белополяками. Естественно, что этим горячим головам отказывали. Мы, основная масса курсантов, тоже их не понимали. И зачем, думалось, портить кровь себе и другим, когда не за горами уже и выпуск?

Так оно вскоре и случилось. В сентябре 1920 года нас выпустили красными командирами. И поскольку я всегда шел в числе отличников учебы, даже закончил курсы, как сейчас принято говорить, по первому разряду, то получил право выбора фронта. Избрал тот, где, по моим расчетам, война продлится дольше всего, - Северо-Кавказский. Не скрою, что известную роль здесь сыграли произведения Л. Н. Толстого, М. Ю. Лермонтова о Кавказе. Но только вот я, романтический читатель, ставший красным командиром, упустил из виду, что темпы-то жизни - а с ними и темпы боевых действий - в XX веке намного убыстрились...

Итак, еду на Северо-Кавказский фронт. Из штаба в Ростове-на-Дону получил назначение в артиллерийский дивизион, находившийся в Новочеркасске. А уже оттуда в декабре 1920 года попал в 32-ю стрелковую дивизию, которая вела тяжелые бои в горном Дагестане против крупных контрреволюционных группировок, созданных и поднятых против Советской власти верхушкой местных буржуазно-националистических элементов во главе с имамом Гоцинским. Кроме того, этим повстанцам активно помогали меньшевики Грузии, их обучали английские и турецкие инструктора.

И вот я в должности командира огневого взвода 2-й батареи 95-го легкого артиллерийского дивизиона, имевшей на вооружении 76-мм пушки образца 1902 года, тоже принял участие в боевых действиях в горном Дагестане. Их в основном вели части 14-й и 32-й стрелковых дивизий, а также 2-я Московская бригада курсантов. Бои носили довольно ожесточенный характер, потери с обеих сторон были велики.

Командующим терско-дагестанской группой войск являлся М. К. Левандовский, а начальником (так тогда именовались комдивы) 32-й стрелковой дивизии - А. И. Тодорский. Это были опытные командиры, и под их руководством все мы приобрели неплохие фронтовые навыки. Мне, например, удалось на практике убедиться в исключительной безотказности 76-мм орудий, по праву считавшихся в то время гордостью русской артиллерии.

В марте 1921 года меня назначили адъютантом (по современным положениям начальником штаба) 32-го гаубичного артиллерийского дивизиона 32-й стрелковой дивизии. Здесь уже на вооружении состояли 122-мм гаубицы образца 1909 года. Это был прекрасный дивизион, укомплектованный в основном казаками станицы Иловлинской, некогда входившей во 2-й Донской округ. Командирами батарей были опытные артиллеристы, в прошлом фей-ерверкеры, Коржов и Вдовин. Красноармейцы-казаки тоже в свое время служили в конной казачьей артиллерии старой армии, дело свое знали отлично. Дивизионом командовал бывший штабс-капитан, большевик с дореволюционным стажем В. Ф. Кузьмин, у которого я тоже многому научился.

В конце марта наш дивизион из Баку, где он до этого дислоцировался, выступил в направлении города Порт-Петровска (ныне Махачкала). Но до места назначения мы не дошли, простояли до мая в аулах Берикей и Джемикент. Затем погрузились на суда и прибыли в Ленкорань, где и влились в 28-ю стрелковую дивизию. Расположились в селе Новоголовка, что на Мугани, где нас вскоре переформировали в 28-й сводно-тяжелый артиллерийский дивизион. В июле новый приказ: морем вернуться в Баку, а уже оттуда совершить марш в район города Геокчай. В конце августа 1921 года - очередная передислокация, на сей раз в колонию Еленендорф, в окрестности нынешнего Кировабада. В октябре попали на Кубань, в хутор Рождественский, из него - в станицу Незлобную близ Георгиевска. И наконец, в феврале 1922 года обосновались во Владикавказе (ныне город Орджоникидзе), где в то время находился штаб нашей 28-й стрелковой дивизии.

Таким образом, только за один год сменив семь раз место своей дислокации, наш дивизион окончательно "прописался" во Владикавказе. Был ли в этих перебросках какой-либо оперативный смысл - сказать трудно. Но вот практику походов, погрузок на морские суда и в железнодорожные эшелоны мы получили большую.

В 28-й стрелковой дивизии я и прослужил - с перерывом всего в полгода - до весны 1931 года. И на всю жизнь сохранил самые теплые воспоминания об этом десятилетии.

28-я дивизия была кадровым, всегда хорошо укомплектованным соединением. В его рядах я вырос и как командир-воспитатель своих подчиненных, и как опытный командир-артиллерист.

Длительное время дивизией командовал А. Д. Козицкий, бывший офицер старой армии, еще на фронтах первой мировой войны безоговорочно принявший правоту большевистской программы. После Великой Октябрьской социалистической революции Козицкий одним из первых вступил в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Воевал в гражданскую, был награжден орденом Красного Знамени.

Полками в 28-й стрелковой дивизии в разное время командовали Хозин, Королев, Зубков, Петров и Сахаров, тоже очень хорошо подготовленные в военном отношении товарищи. Оперативное отделение штаба дивизии возглавлял А. П. Покровский, ставший впоследствии генерал-полковником.

В те далекие и довольно трудные годы, когда наша страна еще только поднималась из разрухи, вопросы сбережения артиллерийской техники и другого военного имущества постоянно находились на самом высоком уровне. Командиры и красноармейцы глубоко осознавали временные трудности Родины, поэтому проявляли самое заботливое отношение к государственному имуществу. Орудия, другая боевая техника, лошади (а в то время артиллерия была в основном на конной тяге) находились в идеальном порядке. Причем никого не приходилось заставлять своевременно почистить свою винтовку, убрать коня, обслужить после стрельбы орудие. Сознание у красноармейцев было высокое, они служили, что называется, не за страх, а за совесть.

* * *

Командиром нашего артиллерийского полка был П. Н. Офросимов, тоже бывший кадровый офицер царской армии. Прекрасно знающий свое дело, всесторонне образованный и душевный человек, Офросимов пользовался заслуженным авторитетом среди всех нас. Под стать ему был и военком полка Глейх, умело поставивший в части работу по политическому воспитанию бойцов и командиров.

В те годы (имею в виду двадцатые) часть красноармейцев приходила в армию неграмотными. Да и у остальных общеобразовательный уровень был явно не на высоте. И вот всю первую осень и зиму по два-три часа в день с ними начинали заниматься наши беззаветные труженики - учителя Плужникова и Исаев. Надо было видеть хотя бы ту же Дуняшу Плужникову, которая в грубых сапогах размера на три больше ей положенного с неизменной стопой тетрадей под мышкой в любую погоду торопилась на эти занятия. И старания Плужниковой и Исаева не пропадали даром: обычно уже к лету красноармейцы начинали читать и считать. А это в те годы было немало. Особенно для номеров артиллерийских расчетов.