Николай Яковлев - Пёрл-Харбор, 7 декабря 1941 года - Быль и небыль

Тут послышались два мужских голоса, попытавшихся убедить президента, что тот "тип" в Токио не занимает ответственного поста. Рузвельт цедил сквозь зубы "Да-а", что отнюдь не означало согласия с собеседником, а служило только признаком того, что президент слушал. Наконец он энергично закончил беседу: "Единственно, что тревожит меня - немцы и япошки сговорятся, да тут еще и итальянцы и, черт возьми, они все действуют уже пять, нет, шесть лет и ни разу не поскользнулись и ни разу не ошиблись в оценке реакции международного общественного мнения... Но может наступить время, когда немцы и япошки, наконец, сглупят и вовлекут нас в войну. Единственная опасность нашего вступления в войну - они поскользнутся"{184}.

Рассуждения Франклина Д. Рузвельта приоткрывают плотную завесу над внутренним миром президента. Он не хотел сложа руки ожидать фатального когда державы "оси" наконец "поскользнутся", а ощущал в себе силы стать поводырем тех, кто в Токио определял политику Японии, и благополучно перевести их через "скользкое" место. Другими словами, попытаться внушить японским вершителям судеб своей страны, как именно им следует действовать. Рассекреченные в США только в 1981 году сотни тысяч страниц документов о предыстории Пёрл-Харбора (в том числе материалы "чуда" и дешифровки некоторых других (но не всех!) кодов) в какой-то мере позволили перевести представление об этом замысле Рузвельта из сферы в основном предположений, хотя и обоснованных, на почву фактов.

В соратники и младшие партнеры этого предприятия Рузвельт взял премьер-министра Великобритании Уинстона С. Черчилля. Хотя их взгляды на вступление США в войну в Европе были противоположными - Рузвельт делал все, чтобы не допустить этого, а Черчилль делал все, чтобы вовлечь их как можно скорее, - оба лидера были едины в оценке противника в Азии - Японии, да и азиатских народов вообще. Еще более сплачивали их имперские предрассудки, которые они разделяли со своим ближайшим политическим окружением, причем американцы в этом отношении оставляли позади себя англичан.

В начале 1942 года Рузвельт снисходительно выразил сочувствие Черчиллю за то, что "вы, ребята, так намучились с бирманцами за последние 50 лет. Я их терпеть не могу. Вы бы посадили всю эту банду на раскаленную сковородку, окружили ее стеной и изжарили бы их в собственном соку"{185}.

На протяжении всей войны на Тихом океане расовые соображения накладывали отпечаток на американо-английскую стратегию. Главнокомандующий ВМС США адмирал Э. Кинг в годы войны настаивал, например, что Новую Зеландию и Австралию нужно спасти, ибо это страны "белого человека", а Черчилль объяснял кабинету: "Мы не можем бездействовать, допустив, чтобы желтая раса завладела британскими доминионами" и т. д. и т. п. В целом, замечает английский проф. К. Торн, исследовавший "обстановку накануне Пёрл-Харбора": "Один из важнейших аспектов войны на Тихом океане в 1941 1945 годах - то была расовая война, и именно так ее нужно рассматривать в перспективе более чем ста лет"{186}.

Оптимизма в том, что США и Англия возобладают над противником, включая японцев, президенту и премьеру было не занимать. Как воскликнул Черчилль в разгар войны: "Зачем извиняться по поводу превосходства англосаксов над другими (расами)? Конечно мы высшая раса!"{197} Рузвельт и Черчилль пытались строить образ действия США и Англии в войне так, чтобы добыть победу преимущественно руками других и с минимальными издержками для себя. Важнейшей и наисекретнейшей частью этой политики было стремление побудить врага делать шаги, пагубные для него. Рузвельт и Черчилль были убеждены описанными методами они переиграют правительства стран-противников. Да и союзников тоже. В число таковых, о чем, наверное, Черчилль догадывался, Рузвельт включал и Англию.

Проведение этого курса требовало соблюдения величайшей секретности и особых подразделений в сети спецслужб. В Англии в 1940 году Черчилль учредил Управление специальных операций. В США Рузвельт вскоре после нападения Германии на СССР, 11 июля 1941 года, организовал Управление "координатора информации", во главе которого поставил своего давнего друга У. Донована. От этого управления, переименованного на следующий год в Управление стратегических служб (УСС), ведет свою родословную ЦРУ. Ведомство У. Донована летом 1941 года расправляло крылья. По замыслу президента, оно должно было поставить на службу тайной войны лучшие умы в общественных науках. Собранной профессуре для начала вменялось на основании глубокого анализа самой разнообразной разведывательной информации разрабатывать стратегию нанесения врагу поражения чужими, включая его собственные, руками.

Полковник У. Донован, по основной профессии юрист с Уолл-стрита, был своего рода ветераном американской разведки, включая службу советником при Колчаке в 1919 году. Тогда он люто возненавидел "большевизм", осуждал его публично в самых резких выражениях и рекомендовал правительству США накануне краха колчаковщины поставить сибирской контрреволюции вооружение и снаряжение для армии в 600 тысяч человек. Тогда же, в 1919-1920 годах, Донован завязал таинственные связи в Токио и с генералами японских интервенционистских войск в России. Теперь, в 1941 году, спустя менее 20 лет он в определенном смысле вступал на знакомую почву, с тем различием, что имел за собой полную поддержку президента, прикомандировавшего ему для связи своего старшего сына капитана Джеймса Рузвельта и имевшего возможность опереться на знания и опыт крупнейших американских ученых-обществоведов. "Коллегию кардиналов", как звал их Донован.

УСС оказалось бесценным для Вашингтона в войне, но первые шаги ведомства и Донована в 1941 году были не очень успешными. По той простой причине, что создание Рузвельтом личной разведки встретили в штыки соперники в этой деликатной области. Самый обстоятельный американский биограф У. Донована справедливо заметил:

"Белое пятно в деятельности Донована, которое ставит в тупик, - по всей вероятности устранение его от событий, приведших к Пёрл-Харбору, что означало и отстранение его от источника информации, известного в правительстве как "чудо". Хотя в исполнительном приказе президента о создании этой организации ясно говорилось: Доновану должна предоставляться вся информация, имеющая касательство к национальной безопасности, начальник штаба армии генерал Джордж К. Маршалл исключил его из числа получателей материалов "чуда". Это один из самых таинственных и тревожных эпизодов неразберихи с Пёрл-Харбором. Если бы данные "чуда" были переданы "коллегии кардиналов" для изучения и анализа, нет никаких сомнений в том, что своевременно было бы выяснено намерение японцев нанести удар по Пёрл-Харбору и американские вооруженные силы сумели бы принять активные меры обороны"{188}.