Юрий Сенкевич - Путешествие длиною в жизнь

Получив кислород, подкрепившись, Владимир и Эдуард теперь могли продолжить спуск к лагерю. А вторая двойка, находившаяся рядом с вершиной, попросила по рации разрешения начать подъем, так как к тому времени тучи рассеялись, появилась луна и ветер немного стих. Так состоялся уникальный ночной подъем на высочайшую вершину Земли… А первая двойка, обессиленная, двигалась очень медленно. Когда Сергей и Михаил стали спускаться с вершины, то догнали Эдика и Володю все еще на пути к лагерю. Они помогли им добраться до него, затащили в палатку, где вчетвером и переждали ночь.

С 4 по 9 мая на вершине Эвереста побывали одиннадцать наших альпинистов, причем был еще раз совершен ночной подъем.

Мы встречали ребят в базовом лагере, где брали у них интервью и проводили съемку для "Клуба кинопутешествий"… Подъем на Эверест обошелся Эдуарду Мысловскому дорого: ему пришлось ампутировать фаланги нескольких пальцев, которые он отморозил на вершине в тот памятный день. В разговоре со мной он сказал слова, которые я запомнил: "Нормальная цена за Эверест".

Вскоре после завершения гималайской экспедиции, в подготовке которой принимали участие сотрудники нашего института, у нас произошли некоторые изменения. Небольшие отделы, занимавшиеся отбором и подготовкой космонавтов, было решено реорганизовать и создать Центр медико-биологической подготовки космонавтов-исследователей гражданских ведомств. Заниматься организацией нового большого подразделения, в котором стало работать более пятисот человек, поручили мне. Я же и возглавил потом работу Центра.

Тот же 1982 год памятен для меня и очень печальным событием: экипаж "Ра" недосчитался еще одного из своих матросов… Скоропостижно скончался мой дорогой друг Карло Маури…

Недалеко от городка Лекко в северной Италии, где он жил, в горах есть специальная трасса, оборудованная для скалолазов. Трасса трудная, так что подняться по ней — достаточно большая нагрузка. Карло, чтобы поддерживать свою форму альпиниста, раза два в неделю приезжал сюда для тренировок.

И вот он пошел в горы в очередной раз, оставив машину внизу, на дороге. Поздним вечером один из жителей Лекко, проезжая мимо, увидел ее стоявшей на обочине и сразу узнал: в окрестностях все знали Карло Маури и его машину. Человек забеспокоился — почему машина стоит здесь ночью, а хозяина не видно? Он пошел вверх по трассе и через несколько сот метров наткнулся на лежавшего Карло.

Он отвез его в больницу, где установили диагноз — обширный инфаркт. Придя в сознание, Карло попросил, чтобы прислали русских врачей. После того как наш знаменитый хирург Г.А. Илизаров вылечил Карло поврежденную ногу, чего долго не могли сделать в других клиниках, Маури доверял только русским врачам.

Когда мне сообщили о том, что мой друг в больнице и что он просит о приезде врачей из Советского Союза, я тут же бросился к заместителю министра здравоохранения О.П.Щепину. Замечательный, отзывчивый человек, Олег Прокопьевич помогал мне и прежде — когда надо было направить Карло на лечение в клинику Г.А.Илизарова. Согласился он помочь мне и теперь. Но для этого требовалось лишь одно — официальное обращение итальянской стороны. Итальянцам надо было или срочно связаться с нашим посольством в Риме, или обратиться в посольство Италии в Москве, чтобы оно попросило Министерство здравоохранения СССР направить в Лекко группу врачей. Без официального документа, только лишь по просьбе Сенкевича сделать это было нельзя. Но итальянские чиновники непростительно все затянули…

Когда Карло умер, я решил тут же вылететь в Милан, но теперь уже наши чиновники посчитали, что мне нечего делать на похоронах. Страшно расстроенный, я рассказал все нашему главному редактору Нине Александровне Севрук. Она же рассказала о моей ситуации мужу, который работал в ЦК КПСС. В.А.Севрук сам позвонил мне:

— Юра, не расстраивайтесь. В конце лета наша делегация вылетит в Милан на ежегодный фестиваль газеты "Унита". Мы вас включим в состав делегации. Вы выступите там раза два, а потом я отпущу вас, чтобы вы смогли поехать в Лекко.

Так и вышло. Я прилетел в Милан, выступил на празднике газеты итальянских коммунистов, а потом на неделю уехал в Лекко. Побывал на могиле Карло… В Милан я вернулся перед самым отлетом нашей делегации в Москву.

За прошедшие годы было немало интереснейших поездок в разные места нашей планеты. И о каждой можно рассказывать и рассказывать. Но особо стоит рассказать о моем втором пребывании в Антарктиде, правда, на сей раз намного более кратком.

В феврале 1990 года мы вылетели туда со съемочной группой нашего "Клуба кинопутешествий", чтобы встретить участников международной экспедиции "Трансантарктика". Планировалась прямая трансляция этой встречи посредством телемоста.

В состав международной трансантарктической экспедиции входили представители шести стран — США, Франции, Великобритании, Китая, Японии. От нашей страны в ней участвовал 39-летний Виктор Боярский, специалист в области радиогляциологии, кандидат физико-математических наук.

Они прошли на лыжах и собачьих упряжках более 6000 километров: пересекли ледовый континент от Антарктического полуострова через Южный полюс, нашу станцию "Восток" и финишировали в Мирном. И 221 день перехода они шли автономно, без чьей-либо помощи извне. Это был самый протяженный маршрут, когда-либо проложенный по Антарктиде. Как сказал потом Виктор Боярский (написавший впоследствии книгу об этой экспедиции), "одни из самых трудных дорог на Земле — дороги через Антарктиду".

Мы вылетели из Москвы на огромном "ИЛ-76", сделали промежуточную посадку в Мозамбике, в Мапуту, и через несколько часов приземлились на советской станции "Молодежная". Оттуда на другом самолете, знакомом мне по прежней зимовке "ИЛ-14", нас должны были перебросить в Мирный, который находится от "Молодежной" на довольно большом расстоянии — более 2000 километров.

Шел 1990 год, но в Антарктике все еще летали те же "ИЛ-14", давно выработавшие весь свой мыслимый и немыслимый конструктивный ресурс. И так случилось, что именно тогда, когда мы приземлились на станции "Молодежная", с одним из самолетов местной авиации произошло ЧП — пилот в условиях плохой из-за пурги видимости посадил машину "на брюхо", разбив очередной "ИЛ-14", пятый на его счету. Этот лихой летчик славился на всю Антарктиду тем, что каждый раз, совершая вынужденную посадку и разбивая самолет, оставался жив.

Это происшествие было только прелюдией к тому, что пришлось испытать нам во время перелета в Мирный, — Антарктида показывала свой нешуточный нрав.

Мы вылетели в Мирный на двух самолетах, где кроме нас были и другие, иностранные журналисты и съемочные группы. На полпути от "Молодежной" есть промежуточная посадочная полоса на законсервированной сейчас станции "Оазис". Мы сели там, чтобы дозаправиться, но вылететь не смогли: Мирный не принимал из-за плохой погоды. Пришлось оставаться на неопределенное время.