Борис Соколов - Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи

Теперь уже достаточно широко известью, что в 30-е годы среди высшего начальствующего состава Красной Армии существовали две основные группировки, соперничавшие друг с другом. Одна объединяла Ворошилова, Буденного и других конармейцев. В состав второй входили Тухачевский, Якир, Уборевич и другие командиры» с 1-й Конной никак не связанные. Когда Уборевич узнал, что к нему командиром дивизии по рекомендации Буденного назначен бывший помощник Семена Михайловича, то мог заподозрить неладное. Вдруг новый комдив призван присматривать за ним? И Иероним Петрович попытался избавиться от Жукова, сделал ему необоснованный выговор, чтобы со временем приписать ему служебное несоответствие и тихо заменить своим человеком. Однако поведение Жукова, сразу поставившего вопрос ребром, как кажется, убедило Уборевича, что Георгий Константинович интриговать против него не будет. А вскоре командующий округом понял, что Жуков — командир толковый и исповедует взгляды на воспитание и боевую подготовку войск близкие к его, Уборевича, взглядам. И стал опекать командира 4-й Донской, рассчитывая перетянуть его из стана конармейцев в стан Тухачевского.

Ну, а жуковский доклад, который будто бы понравился Уборевичу… Дальше мы убедимся, что Георгию Константиновичу доклады обычно писали подчиненные-штабисты. Подозреваю, что и над сообщением на тему о действиях французской кавалерии в Первую мировую войну пришлось ударно потрудиться или начальнику штаба 4-й кавдивизии, или кому-то из его сотрудников.

Уборевич, как и Жуков, главное внимание уделял обучению и тактической подготовке бойцов и командиров Георгий Константинович сказал о нем теплые слова писателю Симонову:

«Уборевич больше занимался вопросами оперативного искусства и тактикой. Он был большим знатоком и того, и другого и непревзойденным воспитателем войск. В этом смысле он, на мой взгляд, был на три головы выше Тухачевского, которому была свойственна некоторая барственность, небрежение к черновой повседневной работе. В этом сказывалось его происхождение и воспитание».

Очевидно, Уборевич — выходец из бедной семьи литовских крестьян — был ближе Жукову, чем Тухачевский, происходивший из обедневших, но дворян. Однако попытки Иеронима Петровича привлечь комдива 4-й на сторону группы Тухачевского окончились неудачей. В ином случае трудно было бы сомневаться, что Георгий Константинович в 37-38-м годах разделил бы печальную судьбу тысяч репрессированных командиров.

Жуков сохранил хорошие отношения с Ворошиловым и Буденным. В 1935 году 4-я кавалерийская дивизия за успехи в боевой и политической подготовке была удостоена ордена Ленина. Такую же награду с формулировкой «за выполнение спецзадания» в августе 1936 года получил и комдив. Спецзадание, очевидно, заключалось в оздоровлении вверенной ему дивизии.

Вручать 4-й кавалерийской орден приехал сам Буденный. Семен Михайлович обратился к бойцам с краткой напутственной речью: «Будьте достойны тех, кто в годы гражданской войны прославил вашу дивизию. У нас есть еще немало врагов, и нам следует быть начеку. Орден Ленина — это награда за все ваши труды, но она и зовет вас, товарищи, к новым делам во имя интересов нашей трудовой республики…». Потом выступил Жуков и от имени личного состава дивизии попросил Буденного передать родному ЦК и правительству, что «4-я дивизия, свято храня и умножая боевые традиции, всегда будет готова выполнить любой приказ Родины».

В мемуарах Георгий Константинович, однако, описывая тот визит Буденного, не пожалел иронии: «…С.М. Буденный умел разговаривать с бойцами и командирами. Конечно, занятий, учений или штабных игр с личным составом он сам не проводил. Но ему это в вину никто не ставил. Хотя, конечно, это было большим минусом в его деятельности. Видимо, считали, что Семен Михайлович теперь больше политическая фигура, чем военная». И тут же противопоставил «плохому военачальнику» Буденному «хорошего» Уборевича: «Это был настоящий советский военачальник, в совершенстве освоивший оперативно-тактическое искусство. Он был в полном смысле слова военный человек. Внешний вид, умение держаться, способность коротко излагать свои мысли — все говорило о том, что И.П. Уборевич незаурядный военный руководитель. В войсках он появлялся тогда, когда его меньше всего ждали. Каждый его приезд обычно начинался с подъема частей по боевой тревоге и завершался тактическими учениями или командирской учебой».

Может, завидовал Георгий Константинович Буденному, что тот умеет говорить с бойцами, заглянуть им в душу. Ведь Семен Михайлович был полководцем гражданской войны, а там от умения убеждать подчиненных, что они идут в бой за правое дело, зависел зачастую исход сражения. Вот Жукову найти общий язык с красноармейцами и командирами было сложно. Он привык не убеждать, а принуждать. А в портрете Уборевича-полководца, похоже, изобразил собственный идеал военачальника. Но если вдуматься, как и во всяком мифе мы здесь увидим немало нелепостей. Почему командующий округом, спрашивается, непременно должен сваливаться на подчиненных как снег на голову? Если он человек опытный и знающий, то и так отличит показуху от истинного положения вещей в части и никакие «потемкинские деревни» его в заблуждение не введут. И откуда Жуков сделал вывод, что Иероним Петрович «в совершенстве» освоил «оперативно-тактическое искусство»? Воевать вместе с Уборевичем Георгию Константиновичу довелось лишь при подавлении Тамбовского восстания. Но там между ними, командиром эскадрона и заместителем командующего войсками губерний, была дистанция огромного размера, и Жуков никак не мог оценить мастерство будущего командующего Белорусским военным округом. А потом Уборевичу больше воевать не довелось. И нельзя судить, был ли он корифеем военного искусства или всего лишь «непревзойденным воспитателем войск». Но Георгий Константинович явно примерял эпитеты, которыми наградил Иеронима Петровича, к самому себе. К тому же соперничать с Уборевичем ему никогда не приходилось. Никакой неприязни к командующему БВО Жуков наверняка не испытывал. Чистка же 1937–1938 годов, жертвой которой пал Уборевич, открыла перед нашим героем невиданные ранее возможности продвижения по службе.

В 1935 году после награждения орденом Ленина жуковскую дивизию из 3-го кавкорпуса, которым вместо Тимошенко, ставшего заместителем Уборевича, руководил комкор Л.Я. Вайнер, перевели в 6-й, во главе которого стоял Е.И. Горячев. В связи с введением в Красной Армии персональных воинских званий Георгию Константиновичу в ноябре 1935 года было присвоено звание «комбриг». В апреле 1936 года казакам вновь разрешили служить в армии, а ряд кавалерийских соединений сделали казачьими. 4-я кавалерийская дивизия была переименована в 4-ю Донскую казачью дивизию, и в ней была введена казачья форма — синие шаровары с красными лампасами и синие фуражки с красными околышами. Хотя далеко не все бойцы в действительности происходили из бывшего казачьего сословия.