Георгий Гачев - Как я преподавал в Америке

8.30. Позвонил математику из России — Саше, и он обучал меня: как тут чеки и страховки и что вряд ли мне за очки заплатят. Вообще — темный лес для пошехонца, но все-таки прояснил что-то.

А когда я сказал, что собираюсь заработанную сумму — в 9, ну — в 7 тыс. долларов ввезти в Союз, он:

— Да там же криминогенная обстановка! И где хранить? Дома? Узнают — ограбят, убьют… Во всяком случае, пусть Вас встретят с машиной, а то таксисты или ограбят, или наведут на след, и к вам потом придут…

Ой, страх!

Но вот включил музыку классическую — и снова питание чистое получил, страхи разгоняются. Вот где все без обману — среди этого лживого и криминального мира — что тут, что там…

Ну, давай лекцию сочинять садись.

[6] [6] Начинается письмо домой. — 30.10.95. [6] Что в сравнении с нормальными размерами стран-млекопитающих Европы: Германия = волк, Франция = лиса, Англия = дог, Россия = медведь или даже мамонт. Это уравнение я для публичной лекции приготовил тогда. — 4.12.94.

7 .Х. 91 . Вчера — как к горлу подступило: позвоню! МОЗЬМУ!

И вот услышал вас — где вся моя жизнь и место. А тут — чужбина. Таким нелепым пошехонцем себя тут чувствую — особенно с разбитием двух очков подряд за три дня, за два даже! Очки, о которых и не думаешь: кладу в карман или бросаю-забываю, где угодно, — ведь у нас 6–7 рублей будут стоить, — тут 100–136 долларов! То есть 15 тысяч на наши! Я взмаливаюсь: я одноглаз, и, слава Богу, в одних очках разбилось стекло перед глазом, которым не вижу. Оно и было-то простое, без диоптрий, — так вставьте стекляшку просто!

Нет, так не берутся, а лишь очковую пару делать! Ну, по снисхождению один кореец — за 35, потом — за 27 долларов. Наконец, сегодня в одной оптике мастер взялся за 20 простую стекляшку вставить — просто чтоб дыра не была перед глазом, чисто декоративно-косметично. И за это заплачу 700 рублей по- нашему, то есть полтора месяца моей академической зарплаты!

Как тут не рехнуться и не заугрюметь?

А местные, привившиеся, как Юз, еще и потешаются над тем, как я жмуся. И чувствую себя постыдным и одиноким.

А так-то мне ничего не нужно — лишь бы девочкам! мамочкам!

Несколько раз Юз возил на распродажи, и купил джинсов, джинсовых юбок, рубашек, свитеров. Но главное — впереди. Хорошо, что помогают выбирать. Еще Суконики в Нью-Йорке помогут.

Ой, еще два, почти три месяца!

А работать — приходится. Перечитывать произведения — и писать английские тексты. Можно себе облегчить, если заранее заказать ксероксы текстов студентам для чтения и разбора, но по русской неорганизованности запаздываю, и больше нагрузка на меня ложится — рассказывать. А так бы — прочитали и сами что-то бы говорили. Завтра попробую поисправить…

С русской группой легче. Позапрошлый раз «Обломова» разбирали. И я вдруг разобиделся за лежащего и ничего не делающего русского: Вы что думаете — только вещи делать материальные — это работа? А в Духе, а в чувстве — в этой «материи» гигантскую работу сделали русские. Давайте на следующий раз — Лермонтова почитайте!

Подобрал им десятка полтора стихов — и, кажется, проняло их: поняли, какой труд тут может делаться, какие энергии и перенапряжения. Завтра «Ревизора» будем разбирать. Давал «Грозу» — купечество почувствовать, «Хоря и Калиныча» — для русского мужика и «Мороз, Красный нос» — для крестьянки. Хочу дать положительный русский Завет — почти школьный набор. Еще «Отцы и дети», «Что делать?» (отрывки) и из «Записок из подполья».

И советчину хочу в позитиве ее чтоб поняли — ее миф о себе. «Как закалялась сталь» и «Педагогическую поэму» дам. А то тут все воспитываются на Пастернаках да Набоковых, Ахматовых и Солженицыных — ругательно.

Сегодня понедельник. В субботу в 12 заехал Майкл и привез к ним на «уик-энд» — месяц с лишним не виделись. Все более оцениваю их — и Катю, честную труженицу и мать. Постарался минимально их собой занимать — просто побыл при их жизни. Правда, вот очки у них разбил, и Катя возила в оптику…

Да, отдал ей твой долг — 100 долларов. Она сказала: «Не надо». Но я настоял и оставил. Мало ли что в будущем будет надо — тебе или мне!..

Вчера в полпятого Катя привезла меня сюда, и с тоски я взалкал — и позвонил вам — у вас ночь, 12. И сразу прорвался — аж не поверил! А ты и не узнала сперва…

Еще возникла идея: поездить мне по разным городам-уни- верситетам в эти 4 дня мои между классами, почитать лекции и еще заработать. Попросил меня рекомендовать — но и забоялся: не помешает ли моим тут регулярным занятиям? Пока лишь их и успеваю без натуги делать… Питер Реддауэй звонил и устраивает мое выступление в Кеннан-центре. Еще у Майкла в Йеле прочту.

Однако оторвусь. На завтра надо досочинить. 9 вечера уже.

9. Х. 91 . Ну вот — сообразил устроиться: подложил еще экземпляр под копирку — я так и письмо вам, и записюрьку себе стану сразу писать. Давно бы так! А второй экземпляр буду вам посылать, потому что там бумага легкая — под ихней копиркой, что специально с бумагой соединена, — так что больше страничек в конверт войдет.

Ой, снова немного успокоился. А то вчера лекция и занятие с английским классом было мало удачное. Я им не подготовил текстов на предыдущем занятии, так что они не читавши пришли, и пришлось мне больше вякать; а потом, когда попросил их высказывать мысли, и они начали, — они опять забыли мне медленнее и отчетливее говорить, как я просил раньше, — и торопились, и комкали слова, да еще и сидели в разных местах отдаленных просторного класса; я подходил к каждому и не все понимал, — и было у них разочарование, что я не всегда реагировал, а у меня — угнетенность… Так что я под конец устал душой.

Зато через час взял блистательный реванш в русском классе: разбирали «Ревизора» — и вместе думали, и хохотали, и я на ходу нападал на новые уразумения и увлеченно развивал.

Но тоже выдохся под конец. И решил теперь сделать, как тут профессора делают: подобрать книги, из них нужные мне страницы указать, отнести на ксерокс — и там сделают, а студенты придут и купят, как и было с текстами Уитмена, Адамса, Форда, — и тогда занятия хорошо проходили: у них копии были исчерканы их пометками, они рвались говорить — и с меня нагрузка спадала. Так что минут 45 обсуждали, и минут 45 я им новое читал иль говорил. Так легче.

Вот с утра уже сходил, подобрав книги со вчера, — на ксерокс. Буду Россию в английском классе на нескольких занятиях давать. И даю им переводы на английский: «Медного всадника», из «Обломова» главу I и «Сон», «Ревизора», набор стихов Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Блока, «Легенду о Великом инквизиторе», «Челкаша». Песни о Соколе и Буревестнике и «Двенадцать» — да почуют благородный заряд советчины. А из мысли русской — нашел тут кусок из Федорова в Антологии «Вопрос о братстве» — страничек 30. Раньше собирался давать Чаадаева, «Письмо к Гоголю» и Речь Достоевского о Пушкине, но раз выбирать (а много им давать нельзя, времени мало), то что выше и характернее?.. Так сделаю и в русском классе потом. Так что я тоже ваш и наш — и свой (Федоров тоже мне уже свой!).