Михаил Болтунов - АЛЬФА -смерть террору

Можно было сочинить какое-либо другое более благозвучное название, ну, например, просто «локальный конфликт» или «операция против нерегулярных сил», но, думаю, суть от этого не меняется. Ясно и четко просматриваются две черты - локальный характер войны и ее сугубо полицейские цели. Наверное, для нашего читателя подобные термины могут нести отрицательную нагрузку. Что ж, война исходно несет в себе крайне мало положительного, и нам пора привыкать к подобным терминам. Что случилось, то случилось.

Вообще для мировой практики и истории военного искусства такие операции не в новинку. К ним можно отнести операции «Мир Галилее», проведенную израильскими регулярными войсками в 1982 году по разгрому и вытеснению из Ливана военных формирований палестинского движения сопротивления, «Эрджент фьюри», («Срочное неистовство») высадка американцев на Гренаду в 1983 году, смена правящего режима и, таким образом, устранение кубинского и советского влияния в регионе, «Джаст Коз» («Правое дело») - десантирование частей 18-го воздушно-десантного корпуса США и подразделений ВВС в Панаму с целью ареста Мануэля Норьеги и укрепления американских позиций в зоне Панамского канала.

Эти полицейские операции были проведены успешно и цели полностью достигнуты. Иначе дело обстоит в Турции. Она ведет решительные боевые действия по разгрому военных формирований рабочей партии Курдистана. Последняя карательная операция «Заря» прошла в 1995 году в северных районах Ирака.

В этом ряду стоит теперь и Россия со своим локальным чеченским конфликтом.

Вообще, начиная искать причины неудач первой войны в Чечне в сегодняшнем, как минимум во вчерашнем дне, мы рискуем заплутать в двух соснах. Думается, эти причины во многом кроются в гигантизме и масштабности военной политики Советского Союза, а потом и России. Да, мы победили в страшной мировой войне. Одержали невиданную доселе победу. И напряженно готовились к новой, может, более значительной войне. А мир жил десятками малых, локальных войн. За границей их называли «конфликтами малой интенсивности».

Кстати говоря, этими «малыми войнами» начинался ХХ век. Вспомните, испано-американская война 1898 года, русско-японская 1904-1905 годов, итало-турецкая 1911-1912 годов.

Целый ряд локальных войн предшествовал Второй мировой войне: вторжение Японии в Китай и захват Маньчжурии в 1931 году, итало-эфиопская война 1935 - 1936 годов, германо-итальянская интервенция в Испании в 1936-1939 годах.

Особенно широкое распространение получили локальные войны в послевоенное время, в 50-60-е годы, да и значительно позже. Накал «конфликтов низкой интенсивности» не спадает в мире и до сегодняшнего дня. Так, по данным военных ученых, только в 1988 году в мире велось больше войн, чем в какой-либо другой год истории человечества.

Однако нам удавалось «не замечать» эти «малые войны». Мы, как и десятилетия назад, отрабатывали планы стратегического броска через всю Европу с выходом к Ла-Маншу. В это время в США аналитики тщательно и упорно «перелопачивали» опыт Кореи и Вьетнама, арабо-израильских войн, обсуждали и апробировали концепцию «конфликта низкой эффективности», заблаговременно, до мелочей просчитывали развертывание войск в регионах своих жизненных интересов.

Увы, наши стратеги «лопатили» и просчитывали совсем другое. Начиная с 1987 года, советские войска то и дело участвовали в межнациональных конфликтах на территории страны. И несмотря на Сумгаит, Тбилиси, Вильнюс, Абхазию, другие «горячие точки», на научно-практической конференции в мае 1992 года, посвященной созданию Вооруженных сил Российской Федерации, практически никто из докладчиков не коснулся проблем использования армии в локальных конфликтах.

А ведь мы не стояли в стороне от этих конфликтов. Была и Корея, был и Вьетнам, и участие в многочисленных войнах Ближнего Востока, не говоря уже об Афганистане, где воевали долгих девять лет. К несчастью, следует признать, что весь богатый опыт, обретенный и оплаченный кровью как в своей, так и в чужих странах, пошел прахом. Попытайтесь в штабах и управлениях, на кафедрах и в библиотеках сыскать толковые разработки, обобщение опыта локальных войн. Поверьте, вас ждет разочарование. Я пытался это сделать. Этих разработок крайне мало.

Конечно, кое-что разрабатывалось в прежние «застойные» годы. Но это кое-что теперь осталось либо за границей, либо попросту уничтожено за ненадобностью. Остается хрупкая надежда, что наши стратегия и тактика повернутся еще к проблематике локальных войн. В феврале 1995 года на совещании руководящего состава Вооруженных сил, когда подводились первые итоги чеченской войны, министр обороны обратил внимание присутствующих на эти проблемы.

Каковы же они, эти проблемы? Их целый комплекс. А начать хотелось бы, на мой взгляд, с важнейшей - локальные войны таят в себе угрозу перерастания в мировую войну. Еще Ф. Энгельс говорил о малых войнах как о «детонаторах всеобщей мировой войны».

В современных условиях международная обстановка остается неизменно острой, а взаимосвязь между различными районами мира настолько тесна, что любой локальный пожар может вырасти во всеобщий. Эта угроза обусловливается тем, что локальные войны носят, как правило, коалиционный характер, к ведению боевых действий привлекаются огромные людские, материально-технические и финансовые ресурсы, постоянно присутствует опасность применения ядерного оружия.

Ныне государства, вступающие в войну, стараются снять с себя единоличную ответственность за развязывание боевых действий, а также переложить часть военных забот на союзников. Примером тому - война в Корее, когда под флагом ООН вместе с США и Южной Кореей участие в войне принимали Англия, Австралия, Бельгия, Голландия, Греция, Канада, Колумбия, Люксембург, Новая Зеландия, Таиланд и другие государства. В свою очередь, и противоборствующая сторона старается привлечь союзников. Так, в 1973 году против Израиля вместе с египтянами и сирийцами выступили Ирак, Иордания, Саудовская Аравия, Алжир и Кувейт.

Еще более яркое и наглядное представление о коалиционном характере современных локальных войн дают события в зоне Персидского залива в 1990-1991 годах. Для освобождения Кувейта в состав многонациональных сил свои войска направили 20 государств, а всего в антииракскую коалицию входило 34 страны. С. Хусейн тоже нашел поддержку у нескольких государств и среди них - Судан, Йемен, Алжир, Мавритания и другие. Таким образом, общее количество стран, прямо или косвенно втянутых в конфликт, превысило цифру 40. Теперь же для сравнения вспомним - в Первой мировой войне участвовали 38 государств. Вот вам и локальная война. Вот и «конфликт низкой интенсивности».