Михаил Болтунов - АЛЬФА -смерть террору

Опасность перерастания региональных конфликтов в мировую войну напрямую связана и с наращиванием вооруженных сил и средств на театре военных действий. Так, в войне в Корее вооруженные силы США и Южной Кореи насчитывали более 1 млн. человек, около 1000 танков, 1600 самолетов. Во Вьетнаме американские и сайгонские войска имели уже 1, 4 млн. человек, свыше 4500 орудий, 4100 самолетов и вертолетов.

В войне на Ближнем Востоке с обеих сторон участвовало 1, 7 млн. человек, 6000 танков, 1800 боевых самолетов.

Абсолютный рекорд концентрации личного состава и техники принадлежит войне в Персидском заливе. В 1991 году с обеих сторон здесь было задействовано почти 1, 5 млн. человек, 10 440 танков, свыше 12 300 артиллерийских систем, около 3000 самолетов, более 200 боевых кораблей и катеров.

Что и говорить, крайне опасная тенденция. Однако решающая роль, на мой взгляд, принадлежит опасности применения ядерного оружия. Тем самым обычная война локального характера перерастает в ядерную и ставит человечество на грань катастрофы.

Ведь еще в ходе войны в Корее в 1950 году американцы планировали применение атомных бомб. По подсчетам стратегов США, всего шесть 40-килотонных бомб понадобилось бы для уничтожения почти 100-тысячного контингента из состава китайских и северокорейских войск в районе Пхенган, Чхорван, Кынхва.

В 1973 году Израиль был готов нанести ядерные удары.

По данным американского журнала «Тайм», 13 израильских атомных бомб были доставлены из ядерного центра в Димона и за трое суток собраны в тайном подземном тоннеле. И только благодаря повороту военных действий в пользу Израиля они оказались невостребованными. Иными словами, в октябрьских боях 1973 года Ближний Восток был на грани ядерной войны.

Позже, в 1982 году, в англо-аргентинском конфликте из-за Фолклендских (Мальвинских) островов Англия на кораблях ВМС имела готовое к применению ядерное оружие.

Перед началом активных действий в ходе операции «Буря в пустыне» командующий вооруженными силами США на Ближнем Востоке генерал Норман Шварцкопф запрашивал санкцию на проведение взрыва ядерного устройства над территорией Ирака для выведения из строя электронного оборудования противника.

Таковы современные локальные войны. А что же в итоге? Отбросив политические цели, смену режимов, ослабление влияния тех или иных держав в регионе, приходится с горечью констатировать - ярко выраженной, доминирующей чертой этих конфликтов является исключительная жестокость и бесчеловечность средств и методов их ведения, попрание норм международного права и, как результат, массовые человеческие жертвы.

Только в 1988 году на Земле бушевало 25 локальных войн и конфликтов, в которых погибло 3 млн. человек, причем преимущественно гражданского населения. Эти тенденции прослеживаются и в последние десятилетия. Для сравнения приведем следующие цифры. Гражданские лица в годы Второй мировой войны составляли примерно 50% от всех пострадавших. В ходе американской агрессии во Вьетнаме их было уже 70%, а во время вторжения Израиля в Ливан в 1982 году этот показатель вырос до 90%.

Трудно проверить достоверность последней цифры. Во всяком случае, ее называл журнал «Зарубежное военное обозрение» в 1990 году со ссылкой на авторитетные иностранные источники. Но даже если она на самом деле окажется несколько ниже, все равно - тенденция однозначно сохраняется.

И как ни парадоксально, следует признать: в условиях роста избирательности современного оружия удельный вес потерь гражданского населения неизменно увеличивается. По оценкам зарубежных аналитиков последних лет, для «конфликтов низкой интенсивности» характерно такое соотношение, когда число убитых военных, или иначе комбатантов, на порядок меньше числа погибших гражданских лиц.

Примерно такое соотношение было характерно для операций в Панаме. Каковы истинные цифры потерь для Чечни, еще предстоит подсчитать. Но некоторые наши аналитики уже сегодня соглашаются с мнением своих зарубежных коллег. На сей раз дело, видимо, не в преклонении перед Западом, но в преклонении перед истиной.

Увы, сдается мне, огромные цифры людских потерь в ходе локальных войн не шокируют человечество. Оно по-прежнему воюет. И потому оставим за рамками повествования проблемы закона, морали и нравственности (об этом много сказано в предыдущих главах) и попытаемся взглянуть на конфликты «низкой интенсивности» глазами сугубо военного человека.

Практически все локальные конфликты послевоенной поры имеют единую характерную особенность - здесь одна сторона существенно сильнее другой. Но речь идет не о превосходстве в традиционном смысле слова. Ныне способы превосходства могут быть совершенно различными. Так, если в 1950 году во время войны в Корее американцы в наступательных операциях создавали превосходство (по личному составу - 3: 1, по танкам - 12, 5: 1, по артиллерии - 2: 1, по авиации абсолютное), то в 1991 году в Персидском заливе, наоборот, у Ирака было больше солдат, танков, пушек. Но он проиграл.

Да, в истории есть примеры побед над превосходящим противником. Что же тогда было на первом месте? Удача? Гений полководца? Изобретение новых тактических приемов? Мужество и выучка войск?

Теперь же военно-техническая революция конца ХХ века родила на свет совершенно новые, невиданные доселе технологии создания таких вооруженных сил, которые с большой вероятностью способны одержать победу над противником за счет высокой организации военно-государственной машины.

Генерал Шварцкопф, безусловно, талантливый военачальник, но в основе победы в Персидском заливе, на мой взгляд, лежали иные параметры высота и технологичность военно-научной мысли в сплаве с прекрасно отлаженным государственным механизмом. Ну и, конечно же, не следует забывать: для достижения победы США использовали всю мощь страны.

В одном из американских источников было дословно записано: «Имело преимущество время проведения операции, которая проводилась в уникальный момент, когда мы все еще сохранили вооруженные силы, построенные во время «холодной войны».

Ничем подобным не могла похвалиться ни наша страна, ни наша армия накануне первой да и второй чеченской войны. Все, что сохранили и чем гордились американцы, мы разрушили и попрали. А уж самое лучшее и передовое, но созданное во время «холодной войны», было предано анафеме и проклятью и брошено под гусеницы безумной конверсии.

Операция в Чечне лишь подтвердила решающую роль современного оружия для долгожданной победы. Еще более очевидным стал вывод о том, что никакое, даже значительное превосходство в технике и вооружении устаревших образцов в современных операциях не приводит к успеху. Отставание в качестве современных боевых систем и средств невозможно компенсировать ни искусством командиров, ни хорошей профессиональной подготовкой солдат.