Вильгельм Липпих - Беглый огонь! Записки немецкого артиллериста 1940-1945

Услышав этот рассказ, я запретил ей дальнейшие походы на ту сторону Железного занавеса. Сегодня, когда я вспоминаю об опасности, которой тогда подвергалась моя жена, то не могу понять, как мог допустить подобное. Это свидетельствует о том, какими беспечными и неразумными мы были в те далекие годы.

В апреле 1947 года я, наконец, стал учиться в федеральном инженерном училище в Гамбурге. В июле я сдал квалификационный экзамен и официально стал квалифицированным электриком. Хотя теперь зарплата стала более или менее сносной, я решил, что работать и продолжать образование невозможно.

Закончив первый семестр в училище в Гамбурге, другие семестры я прошел в другом училище, в Вольфенбюттеле, неподалеку от Брауншвейга. Не обладая постоянным источником дохода и имея неработающую жену, я попросил в долг у дяди Шторка тысячу марок. Деньги у него были, потому что он занимался торговлей машинами. Однако даже после этого условия нашей с Аннелизой жизни в Вольфенбюттеле сделались еще хуже, чем в Гамбурге, где нас иногда подкармливал ее отец.

Хотя мы были очень благодарны Марлен за то, что она пару раз привозила нам продуктовые посылки из дома, ее помощь практически не уменьшила нашу с Аннелизой потребность в еде. Иногда мне приходилось прибегать к самым отчаянным мерам. Пару раз я отдавал в залог наши обручальные кольца, которые нам когда-то сделал дрезденский ювелир. Один раз, когда было совсем нечего есть, я забрался на чье-то поле в нескольких сотнях метров от нашего дома и тайком нарвал бобов. Разумеется, это следовало признать самым настоящим воровством, но наше положение было действительно отчаянным.

Несмотря на то что моей семье в Пюггене еды хватало, местные власти подчистую забирали у них излишки сельхозпродукции. Чтобы крестьяне не забивали скот для собственных нужд без официального разрешения, власти стали регулярно наведываться на фермы и лично вели учет. Во время одного из таких визитов моя сестра Криста спрятала двух барашков в своей спальне и с великим трудом заставила их не блеять.

Моей семье пришлось пережить гонения коммунистических властей. Официальное давление на нее несколько раз было вызвано отчасти ее неспособностью выполнить высокие нормы сдачи сельскохозяйственной продукции, но также и тем, что мой отец нередко высказывал свое несогласие с действиями коммунистической партии в Пюггене.

В послевоенные годы отец регулярно навещал моего дядю и его семью, живших в Хагене. В конце 1948 года в одну из таких поездок пастор нашей местной лютеранской церкви, герр Шмершнайдер, пришел к нам в дом и предупредил мою мать о том, что отца могут арестовать сразу после того, как он вернется с запада. Когда отец узнал об этой угрозе, то принял трудное решение остаться в Хагене у своего брата. Эта вынужденная разлука с матерью и моими сестрами продлилась много лет.

Между тем в мае 1948 года в Германию, наконец, вернулся мой брат Отто. Из США его перевезли в Англию, откуда он приехал на родину. Он побыл пару недель у нас с Аннелизой в Вольфенбюттеле, где я пытался убедить его, чтобы он перебрался после брака на своей давней подруге в западную зону. Брат не послушался меня и решил поселиться в восточной зоне, чтобы быть ближе к родственникам. Позднее он горько пожалел о своем решении, когда стало ясно, что путь на запад закрыт для него навсегда. Оба случая с моей семьей свидетельствуют о том, какие последствия для немцев имело последующее разделение Германии. В последний год моей учебы в Вольфенбюттеле Аннелиза забеременела. Когда она была на восьмом месяце, мы отправились на прогулку. Она поскользнулась и упала на живот. Опасаясь за ее жизнь, я где-то отыскал детскую коляску и таким образом довез ее до дома. К счастью, Аннелиза отделалась лишь огромным синяком на животе. Никаких серьезных последствий ее падение не имело. В июне 1949-го у нас родился крепкий, здоровый первенец, сын Гарольд.

Трудности, которые мы испытали в те годы, еще более укрепили нашу с Аннелизой любовь. Несмотря на вызовы, которые судьба бросала нашему семейному союзу в конце 1940-х годов, это время стало удивительно приятным для нас, видимо, потому, что мы, наконец, были вместе после суровых испытаний жестокой и кровопролитной войны.

1949 год — по настоящее время

В августе 1949 года, получив, наконец, диплом инженера-электрика, я тотчас принял предложение от гамбургской фирмы «X. Мюллер», филиала компании «Филлипс». Моя новая работа состояла в продаже и гарантийном обслуживании рентгеновского и другого медицинского оборудования.

Живя в Вольфенбюттеле, я постоянно ездил на поезде по северной Германии, от гор Гарца до Северного моря, нанося визиты дантистам, практикующим врачам и больницам. Когда один из врачей предложил мне протестировать рентгеновское оборудование, использовав для этой цели кисть собственной руки, на снимке в одном из моих пальцев обнаружился осколок русского снаряда. Врач удалил осколок и купил наше оборудование.

Хотя в послевоенной Германии было не так-то легко найти высокооплачиваемую работу, то, чем я занимался, не приносило мне никакого удовлетворения. И дело не в том, что я от природы лишен коммерческой хватки. Просто мне не нравилась моя работа. К сожалению, в то время найти другую работу, которая позволила бы мне полностью реализовать себя как инженера, не представлялось возможным. Предложений практически не было.

Кроме того, меня угнетал тот факт, что при приеме на работу негласно играл роль, и причем весьма существенную, социальный статус. Я хотел, чтобы обо мне судили по моим способностям, а не по тому, из какой семьи я родом — аристократической или самой обычной.

В 1948 году ухудшились отношения между западными союзниками и Советским Союзом по поводу доступа в Западный Берлин. Хотя западные страны не стали прибегать к силе, а ответили на блокаду со стороны русских тем, что наладили воздушный мост, «холодная война» существенно обострилась, и потенциальная угроза военных действий сохранялась в Европе до начала пятидесятых. Когда я слушал по радио новости, новая война казалась мне куда вероятнее, нежели продолжение хрупкого, нестабильного мира.

Если бы возник новый конфликт, не сомневаюсь, что правительство вновь поставило бы меня под ружье — хотя бы по причине моего военного опыта. Коммунистическая Россия по-прежнему представляла для Германии угрозу, но мне казалось, что, прослужив шесть лет в вермахте, главным образом на передовой, я уже выполнил свой долг перед родной страной. Теперь на мне лежала иная ответственность — забота о жене и ребенке.

В начале лета 1951 года международная ситуация и послевоенные экономические трудности не сулили для Германии ничего хорошего. Будущее рисовалось мне в довольно мрачных красках. Я все чаще начинал подумывать о том, что обеспечить моей семье достойное существование я смогу разве что в другой стране. Учитывая плачевное состояние Германии и финансовые трудности нашей семьи, мы с Аннелизой в конце концов приняли трудное для нас решение покинуть родину. Мы намеревались пожить и поработать с десяток лет за рубежом, до тех пор, пока не обеспечим себе достаток. К тому времени немецкая экономика наверняка оправится от послевоенных трудностей, а угроза новой войны уменьшится.