Александр Гамов - Непарадные портреты

— А это реально?

— Почти сорок лет назад, в марте 1967 года, я, тогда студент Института стран Азии и Африки, написал письмо Брежневу о необходимости проведения реформ. И там, в частности, было и такое предложение: принимать без экзаменов в сельскохозяйственные вузы ребят из сельской местности. Иначе в селе никогда не будет хороших специалистов.

...Переобувшись в сапоги и надев белый халат, дояр Жириновский взял в одну руку аппарат машинного доения, в другую — большой бидон. Корреспонденту «КП» доверил нести только пустое ведро.

Вымя Парковке (так звали нашу корову) перед дойкой полагалось мыть мне как помощнику дояра. Но Жириновский перехватил инициативу.

— А где вымя-то, знаете? — спросили у него смешливые симпатичные доярки.

— Где вымя — уж знаю! — ответил им дояр-депутат. — А то! Мое первое место работы — пастух. Я с двенадцати лет пас коров. Приходилось и доить...

Владимир Жириновский:

— Во сколько вы начинаете?

Ирина Яковлева, бригадир:

— В четыре утра уже на ферме. И до девяти вечера.

— Вот, и без выходных. Животные же не знают суббот и воскресений, вот люди и должны круглые сутки за ними ухаживать. А вы уходите из дома в телогрейке и приходите в ней же — почти не снимаете. Баня-то хоть есть у вас здесь?

Голоса из толпы:

— Не-е-т!

— А взять борьбу с сельхозвредителями...

— Владимир Вольфович, кого вы имеете в виду?

— Жучков всяких вредных, червячков... Но не только.

Приезжает ко мне как-то фермер из Рязанской области, рассказывает... Он вырастил десять бычков. Хотел их продать, на вырученные деньги купить грузовик и заниматься перевозкой товара в сельской местности. Привозит, значит, мясо на Рижский рынок в Москве. Решил продать подешевле. Нет — запретили продавать. Выгнали с рынка. Он вернулся в Рязань со слезами на глазах... Ну разве не издевательство?

И вот я думаю: кто мешает нам восстановить государственные заготконторы? Они объезжали бы села и закупали все мясо, везли бы его на рынок. И крестьянин был бы при деньгах, и покупателям оно бы обошлось дешевле, да и качество было бы выше...

— ...Ну, все — включайте! — Жириновскому, который быстро управился с аппаратом машинного доения, не терпелось как можно скорее начать дойку. — Корова не любит ждать. И особенно страдает, когда долго ее не доят... А когда вымя освободят ей — хорошо!

В доильном аппарате что-то загудело, зажурчало — по шлангам пошло молоко.

— Сейчас я Парковке еще и вымя помассирую, — сказал Владимир Вольфович. — Корова чувствует добрые руки — животное не обманешь. Вот, пошло молочко... А если бы доил Зюганов, вряд ли бы Парковка дала ему молока.

Доярки переглянулись и прыснули в кулаки. Видно, первый раз видели маститого политика за таким занятием.

А скотники, стоя с вилами чуть поодаль, наблюдали за Жириновским с удивлением: сейчас на селе редко где увидишь, чтобы мужики доили коров.

— А коровку надо беречь, — продолжал дояр ЛДПР. — Надо помыть ее, погладить, погулять с ней. Шуму она не любит, а вот музыку — можно, но негромкую. С коровкой надо бережно — как с женой.

Владимир Жириновский:

— Сколько у вас каждая корова дает молока?

Любовь Дутова, зоотехник-селекционер:

— За год от каждой коровы мы получили по девять тысяч двести литров молока.

— Неплохо. А всего сколько коров?

— Сто семьдесят голов.

— Награду хоть дали какую?

— Нет...

— Безобразие! Такие надои — и без наград!

— А еще как помочь селу?

— Надо восстановить Роспотребкооперацию. Они занимались сельской торговлей. Магазины назывались сельпо. И автолавки были. Сейчас ничего этого нет. Селянам продают «Фанту». Но у них же свой сок есть! Надо наладить на селе нормальную торговлю, чтобы жители не ездили за элементарными товарами в райцентр, в город. Да и там нужное не всегда еще и купишь...

Раньше была масса фильмов о селе, множество книг. Люди смотрели, читали — нравилось: сельская идиллия, какая-то романтика. Были герои — председатель колхоза или Иван Бровкин. Была плеяда сельских писателей — Василий Белов и другие. Сегодня деревенщиков нет... А надо!

Мы обязательно будем добиваться, чтобы это тоже все вернулось.

...Парковку мы наконец подоили. Корова замотала хвостом и, покосившись на дояра Жириновского, замычала...

— Как приятно, когда мычит корова, — дояр ЛДПР оживился. — Как приятно! Ведь как она мычит хорошо! Принесите мне скамеечку. Я сяду еще и вручную подою. И юность вспомню, и остаток молока выдоим...

Принесли конторский стул.

— Теперь за сосочки можно одной рукой. Но лучше, конечно, двумя. Все четыре сосочка желательно до конца выдоить, чтобы вымя было пустое, чтобы коровка чувствовала облегчение.

В ведро звонко брызнули теплые струи молока. Когда лидер ЛДПР закончил доить, я взялся было за ведро, чтобы перелить молоко.

— Не надо, — остановил меня Жириновский, — я сам перелью то, что надоил.

— И сколько же вы надоили? — полюбопытствовали доярки.

— Восемь литров, — доложил вождь ЛДПР.

— А жирность?

— Шесть и четыре десятых процента!

— Ну ничего...

Парковка, похоже, тоже была довольна надоем. Когда мы уходили с фермы, корова махнула в сторону вождя ЛДПР хвостом и повернула к Жириновскому свою рогатую голову:

— Му-у-у!

«Комсомольская правда», 22 ноября 2007 г.

* * *

...Впрочем, на этом деревенская эпопея пастуха Жириновского не закончилась. Как-то он решил поучаствовать в открытом чемпионате России по спортивному свиноводству, который собирались провести в Подмосковье. Лидер ЛДПР собирался выставить на него своего поросенка Шустрика.

В окружении вождя мне на полном серьезе, взахлеб, рассказывали о том, что подсвинок Жириновского активно готовится — он тренируется в престижном евросвинарнике, на подмосковной спортсвинобазе. Кстати, плата за обучение каждой молодой свинюшки составляла тысячу долларов. Кроме резвости во время поросячьих бегов, на чемпионате должны были оценивать породистость, упитанность, силу хрюканья, телосложение «спортсмена-пятачка».

Дабы развить поросячью тему, я позвонил самому «старшему тренеру».

— Алло, Владимир Вольфович! Извините, у меня свинские вопросы...

— Да, давайте.

— Откуда у вас такая любовь к свиньям?

— Так у меня тетка в Казахстане работала свинаркой, я, когда был маленьким, любил бывать на свиноферме. Я с детства к поросятам неравнодушен — они толстые, мирные.