Клаус-Петер Вольф - Че: «Мои мечты не знают границ»

— Что же теперь нам делать? Что?

— Вступим в ополчение и будем бороться. Что же еще?

Огонь разрастался стремительно. Языки пламени взвивались высоко к небу. Соломенные крыши и горящие балки с грохотом рушились на проезжую часть. Люди делали все, чтобы погасить огонь. Едва удавалось ликвидировать один очаг пожара, как огонь занимался двумя-тремя домами дальше. Военные самолеты Армаса бомбили столицу. В Пуэрто-Барриос они потопили английский сухогруз. Бомбардировке прежде всего подверглись важнейшие транспортные артерии. Самолеты интервентов орудовали практически беспрепятственно.

Эрнесто помогал доставлять боеприпасы к зенитным орудиям. Волок на себе тяжеленные ящики по охваченным пожаром улицам. От воя падающих бомб к горлу подступала тошнота.

— Эрнесто! Там не пройдешь! Давай в обход! — крикнул ему кто-то.

У него рябило в глазах, и он не смог разглядеть, кто ему кричал, но безошибочно различил кубинский акцент.

Один офицер чуть не сбил его с ног. Эрнесто, заметив, что у того высокое воинское звание, схватил офицера за обшлаг мундира и прокричал в лицо:

— Требую, чтобы меня отправили на фронт! Требую оружия! Хочу биться с подручными «Юнайтед фрут»!

Офицер бросил на него недоумевающий взгляд, оттолкнул в сторону и помчался дальше.

— Вы совершаете ошибку! — крикнул ему вдогонку Эрнесто. — Народ надо вооружать! Народ!

Случайно выглянув в окно, Эрнесто увидел Ильду, входящую в дом. Он удивился: сегодня она возвращалась из министерства раньше обычного.

— Все из рук вон плохо! Армия отказывается сражаться против наемников. Ее высшие чины требуют от Арбенса отставки, запрета компартии и устранения из профсоюзов всех его активистов.

— Арбенс не столь глуп, чтобы принять эти условия.

— Офицеры обещают в случае его согласия продолжить борьбу с наемниками Армаса и сохранить официальный политический курс правительства. За их спиной стоит церковь.

Эрнесто так саданул кулаком об стол, что пустая чашка опрокинулась, но не упала.

— Это все козни посла янки, — закипал Эрнесто. — Весь этот путч он превосходно организовал. Арбенс не сумел вовремя вооружить добровольческие формирования. Теперь он игрушка в руках армии. А там заправляют вояки, преданные США. Для них интересы госдепартамента значат больше, чем собственное правительство. Через Перифуа они в открытую сотрудничают с Армасом.

Арбенс отказался от поста президента. Власть взяла в свои руки военная хунта. Первым делом была запрещена коммунистическая партия, и по всей стране начались массовые аресты и расстрелы.

Эрнесто сидел, положив ноги на стол, что ему было совершенно несвойственно. Руки скрещены на груди, вид строптивый. Нико нервно вышагивал по комнате. Ильда тщетно пыталась унять дрожь в пальцах.

Неожиданно Эрнесто очень спокойно и хладнокровно произнес:

— Перифуа свою миссию выполнил. Мечте народов Латинской Америки пришел конец.

— Ну почему же, — в который раз вопрошал Нико, — ну почему Арбенс подал в отставку? Ведь население было на его стороне. Почему он не сопротивлялся?

— Я думаю, он действительно полагал, что все упирается в запрет компартии, — предположила Ильда. — Политическую роль и истинный масштаб антикоммунизма он не уяснил себе до конца.

— Кроме того, он недооценил роль армии и католической церкви…

В дверь пансиона «Сервантес» постучали. Все переглянулись с плохо скрытой тревогой. Кто бы это мог быть? Неужели пришли за ними, узнав, что они боролись против Армаса? Или они попали под подозрение как иностранцы?

Эрнесто направился к двери.

Перед ним стоял аргентинский посол.

— Я ищу господина Эрнесто Гевару.

— Это я.

Посол прошел внутрь и настоял, чтобы дверь за ним заперли на ключ. Впечатление было такое, будто он чего-то опасался. Его недоверчивый взгляд задержался на Ильде и Нико.

— Это мои друзья, — объявил Эрнесто. Посол помялся в нерешительности. Затем сказал:

— У меня для вас важное сообщение. Я располагаю информацией, согласно которой жизнь ваша в опасности. Разведывательная служба США занесла вас в черный список как коммуниста, подлежащего расстрелу сразу после свержения Арбенса.

Сообщение посла ошарашило Эрнесто. Он подумал: «Этим-то голубчикам я чем насолил?» Но внешне он старался держаться невозмутимо.

— Признателен вам за то, что предупредили.

— Советую немедленно перебраться в посольство. Я позабочусь, чтобы вы смогли вернуться в Аргентину за казенный счет.

— Готов явиться в посольство, если я там буду в безопасности. Но я не вполне уверен, что мне хочется обратно в Аргентину.

Посольство было уже наводнено людьми, искавшими там прибежища: кубинцы, гватемальцы, аргентинцы. Их разделили на две группы: демократов и коммунистов. Эрнесто, не раздумывая, отправился к коммунистам. Там был и Нико.

— Куда теперь подашься, Эрнесто? — спросил он.

— В ближайшую страну, где я мало-мальски застрахован от ЦРУ. В Мексику.

В Мехико он устроился на работу в больнице. Он не имел в виду осесть тут окончательно — всего лишь разбил бивуак в ожидании Ильды, которая еще томилась в гватемальской тюрьме.

Он снял скромную квартирку для себе с Ильдой и большую часть времени проводил в библиотеке. Запоем читал Неруду, Марти, Ленина, Хемингуэя и Карла Маркса.

Какова же была его радость, когда в больнице он случайно столкнулся с Нико. Они обнялись. До поздней ночи проговорили на кухне у Эрнесто.

Нико был счастлив, что встретил в Мехико кубинцев, своих старых товарищей по борьбе. Он предложил познакомить Эрнесто с ними.

— Ты обязательно должен познакомиться с Раулем Кастро. Мировой парень. Его нельзя не любить. Сидел на Кубе в каталажке — за участие в нападении на казарму Монкада. После помилования пришлось сматывать удочки. Они хотели пришить ему нападение на кинотеатр.

Эрнесто механически поглощал завтрак. Наконец он отодвинул тарелку в сторону и хотел уже встать, но Ильда удержала его за рукав.

— Поешь, Эрнесто. У тебя в запасе еще столько времени.

Эрнесто отрешенно покачал головой.

— Пойду взгляну на бабушку Марию. Может, смогу ей чем-то помочь…

— Она же ведь не одна в больнице!

— Но она ждет меня.

Ильда бесцельно водила ножом по тарелке, не отрывая глаз от стола.

Эрнесто шагнул к ней, обнял и улыбнулся мягкой обезоруживающей улыбкой.

— Да ты никак ревнуешь меня, Ильда? Она кивнула, но тут же поправилась:

— Но ведь так оно и есть. Со всех сторон — бабушка Мария! Утром ты раньше времени уходишь из дома — к ней спешишь. Придя с работы, только о ее самочувствии и говоришь. Да еще среди ночи вскакиваешь, чтобы опять сбегать посмотреть на нее. Не кажется ли тебе, что это несколько чересчур? Волей-неволей всякое терпение лопается.