Андрей Калиниченко - В небе Балтики

На западе еще горела над горизонтом розовая полоска заката, а с востока уже надвигалась ночь. С каждой минутой становилось все темнее. Но вот над аэродромом появилась группа самолетов. Разомкнувшись, они с ходу начали один за другим садиться. На стоянку заруливали уже в темноте.

Через несколько минут майор Селиванов во главе группы летчиков, штурманов и воздушных стрелков-радистов неторопливо шагал к командному пункту. Что-то рассказывая, он оживленно жестикулировал руками. Был он, как всегда, бодр, хотя сегодня ему пришлось много и напряженно поработать.

- Почему не ответили на запрос радиста? - строго спросил Курочкин, выслушав доклад Селиванова о выполнении задания.

С лица майора моментально слетела улыбка, глаза стали грустными, и он сразу отвел их в сторону под жестким взглядом командира полка.

- Почему же все-таки не ответили? - повторил свой вопрос Курочкин.

- Цель была плохо видна. Пришлось делать второй заход, - едва сдерживая себя, ответил Селиванов.

Он не понимал, почему командир разговаривает с ним таким тоном. Боевое задание выполнено, группа возвратилась без потерь, все летчики, несмотря на сумерки, произвели посадку без поломок.

- Второй заход! А почему...

- Не посчитал нужным! - не -дослушав командира полка, почти крикнул Селиванов. - Не вы, а я отвечал за полет. По расчетам штурмана я видел, что мы успеем засветло возвратиться на аэродром. О чем еще докладывать?

Селиванов знал, что Курочкин давно питает к нему неприязнь. Уже не один мирно начинавшийся между ними разговор кончался руганью. Оба привыкли к таким поворотам. В этот раз Курочкин в общем-то остался доволен благополучным исходом боевого вылета группы Селиванова и больше не стал распекать своего заместителя. В землянке наступила тишина, означавшая, что разговор с Селивановым окончен.

- Как слетала молодежь, товарищ майор? - спросил Селиванова начальник штаба, стараясь нарушить неловкое молчание.

- Молодежь действовала как надо, - спокойно ответил майор. - Со мной ходили экипажи Буланихина, Арансона и Майорова. Все молодцы. Претензий к ним не имею.

Всего полгода прошло с тех пор, как Буланихин, Арансон и Майоров прибыли на фронт. Внешне они были очень непохожи друг на друга. Лева Арансон - высокий, энергичный, порывистый, с черными глазами на волевом лице. Прилежание и старательность позволили ему быстро стать отличным воздушным воином.

Полной противоположностью Арансону был Григорий Буланихин. Невысокий и коренастый, он казался застенчивым и медлительным. Но в воздухе летчик буквально преображался, становился смелым, решительным, настойчивым.

Лев Майоров занимал между ними как бы золотую середину. В его сутуловатой фигуре с длинными цепкими руками угадывалась могучая сила, отличался он и работоспособностью. В характере летчика счастливо уживались спокойствие и неиссякаемый юмор. Казалось, никакие фронтовые невзгоды не могут поколебать его оптимизма.

Молодые авиаторы быстро набирались опыта. Проявляя мужество и отвагу, они показывали также и высокое боевое мастерство.

5 сентября 1943 года самолет Буланихина был внезапно атакован двумя "фокке-вульфами" на выходе из пике. Пикировщик получил повреждения, штурман Ананьин и стрелок-радист Шевчук были ранены, а летчика, видимо, спасла бронеспинка сиденья. Ему одному пришлось драться с двумя "фокке-вульфами", пока не подоспели наши истребители. Буланихин сумел отразить все атаки врага, а затем довести подбитую машину до аэродрома и посадить ее.

Рана Е. К. Шевчука оказалась не опасной, а А. П. Ананьина спасти не удалось - он скончался еще в полете.

На следующий день мы тремя группами вылетели бомбить укрепления противника на Синявинских высотах. При постановке задачи нас предупредили, что наши пехотинцы выложат на переднем крае белое полотнище, чтобы указать направление к цели, а артиллеристы при появлении "пешек" откроют огонь дымовыми снарядами. Делалось это во избежание ошибок.

Подлетая к линии фронта, мы усилили наблюдение за местностью. На земле мелькали вспышки разрывов, пылали очаги пожаров, к Ладожскому озеру тянулись полосы густого дыма. Там шел бой. Однако полотнище мы так и не обнаружили.

Внезапно на нас обрушился мощный шквал огня. Небо даже потемнело от разрывов зенитных снарядов. Казалось, все пути перекрыты, к цели пробиться невозможно. Шедшая справа "пешка" задымила и со снижением пошла в сторону.

- Кого-то подбили зенитки? - не то спросил, не то доложил штурман.

Раздумывать было некогда. Вслед за ведущим я перевел Пе-2 в пике и сбросил бомбы. Огонь зениток внезапно прекратился. Замолчали даже крупнокалиберные пулеметы. Что бы это значило? В это время слева что-то блеснуло, и в направлении самолета потянулись цепочки трассирующих пуль. Все стало ясно: появились вражеские истребители!

Воздух снова прочертили огненные пунктиры. Один из них метнулся к соседнему самолету - тот вскоре загорелся.

Постепенно пламя охватило всю машину. Она шла со снижением, оставляя позади густой шлейф дыма. К горлу подступил комок горечи и злости. Руки словно одеревенели на штурвале. А "пешка" пылающим факелом неслась к земле. Удар - и в воздух взметнулся сноп огня и дыма.

Какая нелепая потеря. Не уберегли пикировщика наши истребители, прозевали врага. Не успел я собраться с мыслями, как в небе мелькнула новая огненная трасса. За ней пронеслась вторая. А третья - впилась в самолет Григория Буланихина. В этот раз он выполнял задание с другими штурманом и стрелком-радистом. Но экипаж тут не виноват. Атаки "фокке-вульфов" оказались внезапными и стремительными. Опять истребители прикрытия не справились со своей задачей. От меткой пулеметной очереди Пе-2 загорелся. Сбить пламя скольжением летчику не удалось. Покинув строй, самолет резко пошел вниз, к Ладоге. Вскоре над озером, примерно на высоте шестьсот метров, раскрылся белый купол парашюта.

Кому-то из экипажа удалось спастись. А пикировщик, свалившись на крыло, врезался в воду.

Фашисты, ободренные успехом, набросились на самолет Майорова. Но летчик разгадал намерение, вовремя сманеврировал и поставил "фокке-вульфов" в трудное положение. Гитлеровцы попытались повторить атаку, но, встреченные пулеметным огнем штурмана и воздушного стрелка-радиста, быстро отвалили в сторону. Пока они раздумывали, как лучше подойти к "Петлякову", сверху их атаковали два "яка" из группы прикрытия. Один "фокке-вульф" загорелся. Увидев "яков", вражеские истребители поспешили выйти из боя.

Уже на земле я узнал, что с задания не вернулись экипажи Николая Колесникова, Льва Арансона и Григория Буланихина. Все они были опытными летчиками, совершившими по нескольку десятков боевых вылетов. Даже не верилось, что так могло случиться.