Борис Мутовин - Через все испытания

- Хорошо, - сказал он, когда я закончил говорить.

И было не ясно, что означает это "хорошо" - или одобрение моего доклада, или удовлетворение подготовкой работников штаба.

- Пойдемте на воздух, - предложил вдруг Шумилов. - Подышим немного...

Мы вышли на крутой берег Волги. Внизу в сполохах пламени - там, юго-западнее Бекетовки, грохотали взрывы, свинцом отливали воды могучей реки. Изредка недалеко от штаба армии падали бомбы, и тогда поверхность воды моментально становилась как будто в оспинках - тысячи осколков, камней, комьев земли сыпались вокруг.

- Вот она, Волга, - задумчиво сказал командующий. - За ней для нас земли нет. Будем стоять насмерть. - И повернувшись ко мне, спросил: - Не начали ли в войсках забывать понемногу приказ наркома?

- Нет, товарищ командующий... Мало того что он зачитывался перед строем и на всех партийных собраниях, приняты решения: "Ни шагу назад". Пропагандисты, агитаторы активно разъясняют требования приказа по сей день.

Я не удивился тому, что командующий спросил о том, как в войсках изучается приказ Народного комиссара обороны СССР № 227. В этом приказе указывалось, что немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду и Волге, хотят любой ценой захватить Северный Кавказ с его нефтью и другими богатствами, что отступать дальше - значит загубить себя и вместе с тем нашу Родину, что немцы не так сильны, как это кажется некоторым. Поэтому, требовал приказ, надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр Советской земли. Ни шагу назад!

В связи с этим приказом сразу же развернулась широчайшая партийно-политическая работа. Цель ее: каждый боец и командир должны были проникнуться глубоким пониманием сложившейся обстановки, сознанием личной ответственности за судьбу Родины.

- Хорошо. Коммунисты несут особую ответственность за его выполнение. Их личный пример - огромная сила, - напомнил Шумилов.

Долго молчали. Недалеко снова раздался взрыв. Командующий не пошевельнулся. Я мучительно искал предлог, чтобы увести его в блиндаж.

- Здесь небезопасно, товарищ командующий, - не найдя ничего лучшего, сказал я.

Шумилов не ответил. Через минуту он заговорил совсем о другом:

- Надо очистить весь правый берег Волги в районе штаба армии и войск от переправочных средств через Волгу. Пусть никто не сомневается в том, что драться будем до конца. Нелишне усилить охрану штаба армии, подготовить его к круговой обороне. Ее разбить на сектора, назначить командиров каждого сектора и немедленно провести тренировки. Необходимо установить строжайший порядок на КП армии. Чтобы не было ни одного болтающегося без дела человека. Все должны быть в укрытиях. Весь транспорт убрать с территории. Позаботьтесь об этом...

Командующий будто бы размышлял вслух, и было совершенно ясно, что все сказанное им - программа на самое ближайшее время для всех в штабе.

- Как вы относитесь к начальнику штаба? - без всякого логического перехода спросил Михаил Степанович и медленно пошел к блиндажу. Почувствовав мое замешательство, он поправился. - Я хотел сказать, как оцениваете его работу?

- Полковник Новиков, на мой взгляд, добросовестный работник, - ответил я, мысленно отметив, что судьба начальника штаба решена.

Я не раз был свидетелем бесед командующего с Н. М. Новиковым. Шумилов часто высказывал ему неудовлетворение качеством подготовки штабных документов. Делал это сдержанно, тактично, чувствовалось, что это дается ему самому нелегко.

- Быть может, ему не хватает опыта, - сказал я. - Не мешало бы поддержать его, помочь ему.

Генерал ничего не ответил. У блиндажа он остановился, повернулся ко мне, холодно бросил:

- С полковником Новиковым нам придется расстаться. Вы свободны...

Вместо полковника Н. М. Новикова начальником штаба армии был назначен полковник Иван Андреевич Ласкин, несколько позже получивший звание генерал-майора. Уже вскоре всем стало ясно, что это грамотный, умелый штабной работник, имеющий огромный боевой опыт. Он командовал дивизией в период всей обороны Севастополя. Но по сложившейся привычке, Михаил Степанович продолжал на доклад чаще вызывать начальника оперативного отдела полковника Лукина, а не Ласкина. Иван Андреевич был явно расстроен. По этому поводу у меня состоялся разговор с М. С. Шумиловым. Тот, выслушав, сказал:

- Вы правы. Допущена ошибка. Обещаю - исправим ее.

Позже довольно продолжительное время Иван Андреевич Ласкин работал с Михаилом Степановичем, и всегда они действовали согласованно, с большим уважением относились друг к другу...

Разговор с Шумиловым настроил на размышления. Думалось не только о настоящем, но и о прошлом. Жизнь не баловала меня. Все было: и голод, и непосильный труд.

Детство мое прошло в глухой сибирской деревушке Денисово Южно-Енисейского района Красноярского края в семье моего деда, крестьянина-бедняка. Отец мой был ссыльным и по царским законам не имел права на официальный брак с моей матерью. Когда мне было одиннадцать месяцев, он бежал из ссылки. Я был усыновлен дедом и записан на его фамилию. В 1918 году дед умер. Мать, Ксения Ильинична, до революции находилась в прислугах, а в годы гражданской войны партизанила.

В 1924 году я вступил в комсомол. Вскоре вместе со своим другом детства Сергеем Медовым ушел в мехмастерские золотых приисков.

В конце 1927 года мы организовали в селе Рыбное коммуну "Верный путь". В нее вошло двенадцать коммунистов и комсомольцев. Когда же в 30-х годах началась сплошная коллективизация, коммуна стала ядром большого и довольно богатого колхоза. Я же был избран председателем соседнего колхоза в деревне Зайцево. А весной 1930 года меня направили в двухгодичную совпартшколу. В том году я вступил в партию.

После досрочного окончания совпартшколы не довелось мне попасть в родные места. Семь лет проработал секретарем райкома, затем горкома комсомола, в политотделе совхоза, а с 1937 по сентябрь 1939 года был секретарем горкома партии города Миллеровск

Все эти годы рядом со мной были настоящие друзья, опытные партийные работники. Это Иван Симонов - секретарь Красноярского горкома комсомола, в прошлом рабочий-литейщик, Александр Каштымов - заведующий отделом пропаганды и агитации Бодайбинского райкома партии, Александр Шибаев, с которым вместе работал в Миллеровском горкоме ВКП (б). Чувство благодарности пронес я через все годы и к Михаилу Андреевичу Суслову. Он был в то время секретарем Северо-Кавказского крайкома партии я всегда помогал нам в решении любых вопросов.

Затем служба в армии, в Северо-Кавказском военном округе. Был секретарем парткомиссии, членом окружной парткомиссии, заместителем начальника политотдела дивизии и затем начальником политотдела 147-го отдельного танкового полка этой же дивизии. Накануне войны с фашистской Германией наш 26-й танковый корпус, в том числе и 103-я мотострелковая дивизия, были направлены в Смоленскую область. Там и застала нас война.