Борис Мутовин - Через все испытания

В июле - августе 1941 года противник сосредоточил мощную группировку на ельнинском направлении. Он захватил город Ельню и деревню Ушакове. Отсюда, именно с этого направления, противник готовился нанести главный и решающий удар по .Москве. Но на пути врага наряду с другими войсками встали воины 24-й армии, в составе которой была и 103-я дивизия.

Жаркий июльский день. Получаем приказ командующего 24-й армией генерала К. И. Ракутина с ходу атаковать противника и выбить его из села Ушакове. Первым вышел в исходное положение и атаковал врага 688-й мотострелковый полк. Я прибыл на наблюдательный пункт командира полка подполковника С. Г. Голикова, чтобы помочь обеспечить ввод танкового батальона в бой. Здесь находились командующий 24-й армией генерал К. И. Ракутин и начальник политотдела армии дивизионный комиссар К. К. Абрамов.

Враг открыл ураганный огонь из всех видов оружия.

Батальоны, неся потери, пошли вперед. Местами начался рукопашный бой в первой траншее противника. Но в это время в небе появились вражеские самолеты. Началась бомбежка и обстрел из пулеметов наших позиций.

Через несколько минут до двадцати танков противника вышли из укрытий, открыли огонь по нашим танкам и боевым порядкам атакующих батальонов. Бойцы залегли. Продвижение остановилось. Настала критическая минута. Командир полка подполковник Голиков, увлекая бойцов личным примером, снова поднял их в атаку. Начался штурм Ушакове. И вдруг Голиков упал. Полк остался без командира. Я получил у комдива разрешение взять командование полком на себя, сел в танк, и мы на полном ходу "вписались" в боевые порядки атакующих. Выскочив из танка, я оказался в первой цепи бойцов. Воины бросились вперед, овладели селом и закрепились. Враг вынужден был отступить.

В бою он потерял восемь подбитых и сожженных танков, шесть орудий, десять пулеметов.

Но фашисты не могли смириться с потерей господствующей высоты в Ушаково. Больше месяца шли бои за это село. Оно не раз переходило из рук в руки.

Будучи командиром, а затем комиссаром полка, я тринадцать раз водил отважных воинов на штурм Ушаково. Но 14 августа 1941 года был ранен. В Можайском эвакогоспитале пробыл недолго. 31 августа 1941 года с забинтованной головой и ногой вернулся в 24-ю армию и был назначен начальником политотдела в свою 103-ю мотострелковую дивизию. Здесь узнал радостную весть: представлен к ордену Красного Знамени и к присвоению звания "батальонный комиссар".

Больше месяца длились здесь бои. В первых числах сентября 1941 года они закончились сокрушительным разгромом армейской группировки противника, освобождением Ельни, многих других населенных пунктов.

Мощный удар по немецко-фашистским захватчикам, нанесенный нашими войсками севернее и южнее Ельни, застал их врасплох, поставил в невыгодное положение. Враг оказался в полукольце. В узкую горловину панически бросились остатки разбитых дивизий противника. Враг потерял тысячи своих солдат и офицеров.

Дивизия заняла оборону на главном направлении предполагаемых контратак противника юго-западнее Ельни, перерезала участок железной дороги Смоленск Ельня и шоссейные дороги, идущие с обеих сторон железнодорожного полотна. Справа оборонялась 303-я, а слева 19-я стрелковые дивизии. Двенадцать последних дней сентября противник непрерывно вел атаки против 24-й армии, в том числе и в полосе обороны нашей 103-й, но прорвать ее так и не смог. Тогда, сосредоточив основные силы против левофланговой 43-й армии на рославльском направлении, 2 октября 1941 года немецко-фашистские войска прорвали ее оборону, и 5 октября их танковые части захватили город Вязьму. В этот день дивизия получила приказ командующего 24-й армией генерала Н. И. Ракутина прикрыть отход армии в направлении Дорогобуж, Вязьма.

Выполняя приказ, дивизия вела непрерывные арьергардные бои с противником. В одном из этих боев был тяжело ранен комиссар дивизии старший батальонный комиссар А. Малинин. Случилось это так. Вместе с ним мы попали под обстрел немецких танков. Упали в неглубокий ровик, и я, оказавшись сверху, как бы невольно прикрыл комиссара телом. И все-таки пуля по какой-то случайности задела не меня, а его.

К утру 7 октября дивизия сосредоточилась в 10-12 километрах западнее Вязьмы. "В этот период передовые соединения армии пытались освободить город. Получила приказ командующего армией прорвать оборону противника южнее Вязьмы и наша дивизия.

Командир дивизии генерал И. И. Биричев приказал оборудовать наблюдательный пункт в деревне Подрезово, куда сразу же выехал вместе со штабом. Мне и командующему артиллерией дивизии подполковнику С. К. Граннику было приказано собрать командиров и комиссаров и прибыть в Подрезово для обсуждения дальнейших действий.

Мы ехали на нескольких машинах. В первой кроме меня и подполковника Гранника были командир артиллерийского полка майор С. К. Грачев и командир 583-го мотострелкового полка капитан И. В. Лукин. Пересекли лес и стали подъезжать к деревне. Вдруг по машине ударили автоматные очереди. Водитель замертво упал на сиденье. Машина остановилась. Мы выскочили из нее и увидели неподалеку фашистских солдат. Они снова открыли огонь. Майор Грачев был убит. Пуля попала и в подполковника Гранника. Лежа, он начал стрелять по врагам из пистолета. Капитан Лукин тоже был легко ранен. Машины, шедшие за нами, повернули назад. За ними мы велели идти и Лукину.

Положение создалось критическое. Я понял, что штаб дивизии подвергся нападению и вынужден был передислоцироваться в другое место. Подрезово было занято гитлеровцами.

Несколько фашистов сгруппировались рядом у небольшого сарайчика. Надо было что-то предпринимать, иначе - плен. Вынув из кармана гранату, вложил запал и швырнул ее в фашистов. Раздался взрыв. Затем я бросил другую гранату. Снова взрыв. В этот момент со стороны ударила автоматная очередь. Я почувствовал, что ранен. Слышу голос Гранника: "Ложись! Ползем!" Упал рядом с ним. Поползли. Но через несколько метров Гранник выдохнул: "Больше не могу". Это были его последние слова. Склонившись над товарищем, я понял, что он мертв. "Пока не потерял сознание, - подумал я о себе, - надо уходить". Встал и в открытую пошел. Фашисты, опомнившись, открыли по мне огонь. Еще несколько пуль попало в меня. К счастью, ни одно из ранений не оказалось смертельным. Гитлеровцы не стали преследовать меня, считая, видимо, что со мной все кончено. Вскоре я оказался в руках наших санитаров.

До 12 октября части дивизии вели бои, будучи в полном окружении. Кончились боеприпасы, продовольствие. Автомашины, артиллерийские тягачи и бронемашины остались без горючего. Более пятисот человек тяжело ранены. Предложение комдива прорваться севернее Вязьмы командующий армией генерал К. И. Ракутин не поддержал. Южнее же Вязьмы оказались сплошные ельники и болота, не проходимые для техники. Выход один: привести все транспортные средства и боевую технику в негодность, а личному составу частей и подразделений организованно выйти из окружения.