Вацлав Янечек - С автоматом в руках

- Внимательно понаблюдай за тем, что будут покупать немки, - прошептал Храстецкий Цыгану.

Женщины выкупали пайки за целый месяц, а на предметы первой необходимости не обращали внимания.

- Если так пойдет и дальше, то через несколько ми нут в магазине ничего не останется, - сказал Храстецкий, а когда женщины ушли, обратился к Вршковой: - Вас не удивляют такие закупки? Они уже знают о выселении, это точно. Вы ведь тоже... от брата, правда? Давайте им только то, что они брали всегда. А мы останемся на всякий случай здесь, у вас.

- Хорошо, без вас я побоюсь.

В магазин вошла следующая группа немцев. Первой была молодая женщина с мальчиком лет четырех, который держался за ее юбку. Храстецкий протянул ему леденец. Малыш застеснялся, но леденец взял. Женщина попросила три кило соли. Яниш поднялся и на пальцах показал ей, что она может взять полкило, не больше.

- Почему? - притворно удивилась она.

- Полкило, - повторил младший сержант и снова уселся на пивной бочонок.

В течение непродолжительного времени им пришлось вмешаться не меньше десяти раз. Пограничники чувствовали на себе враждебные, полные ненависти взгляды.

- Надо рассказать об этом Старику, - предложил Храстецкий.

- Лучше всего выставить здесь пост, - рассудил Цыган. - А вы, пани, лучше закройте пока магазин.

Прямо из магазина они отправились в канцелярию заставы, где еще продолжалось совещание. Пачес в первый момент хотел было выдворить ребят из комнаты, но, внимательно выслушав их сообщение, вопросительно взглянул на Киндла и Зиму.

- Хорошо, - сказал он, подумав. - Дежурьте по очереди там в свободное время. Отпускать только продукты первой необходимости, ничего другого.

Вршкова открыла лавку еще на полчаса, а потом закрыла ее окончательно.

- Неплохой это пост. Сидишь себе с кружкой пива и рассматриваешь женщин, - смеялся Вашек Гула. В магазин никто никого не назначал, но там постоянно сидели два-три пограничника. Ко всеобщему удивлению, на следующий день оптовые закупки и в самом деле прекратились.

На заставе ждали дня, когда будет точно известна дата выселения. Некоторые немецкие семьи уехали отсюда сразу же после окончания войны. Это были главным образом те, кто не имел здесь своей земли и дома и работал в Плане или в Марианске-Лазне, а также семьи, главы которых не вернулись с войны. Другие покинули эти места по политическим соображениям, как, например, ярый фашист Лер - староста Лесова. В опустевшие дома вселились большей частью таможенники со своими семьями. Наверное, кто-нибудь из них и сообщил немцам о намечавшейся репатриации. Отношения между ними сложились хорошие. Жены таможенников как до войны, так и сейчас покупали у немцев масло, яйца и кур. В то время как у ребят с заставы с немцами не было никаких контактов, таможенники и их жены сдружились с ними. Они-то и вели разговоры о том, что глупо было посылать на границу таких молодых парней, не прошедших войну. Ну зачем иметь на границе и таможню, и заставу?

- Вы на такие разговоры внимания не обращайте, - сказал как-то Пачес. Тот, кто нас сюда послал, знал, зачем... Мы с их работой не имеем ничего-общего. Служи те честно, чтобы никто не мог нас в чем-либо упрекнуть. Пока в этом отношении мы выглядим явно лучше.

Эти слова понравились пограничникам. С Пачесом всегда можно было поговорить. Время от времени он заглядывал в кухню и принимал участие в дискуссиях, проходивших в столовой. Поваром Ярдой Мачеком он был доволен: готовил тот хорошо, и в кухне у него была чистота. Интендант дал повару помощницу - молодую вдову Тончу. Она приехала в Лесов вместе с братом. Ей подходила эта работа, потому что она могла брать с собой своего сына Пала. Малыш играл перед кухней на траве, и Тонча имела возможность присматривать за ним. Ни Ярда, ни словачка не умели, однако, делать кнедлики... И за обедом разговор часто заходил об этом. Штабной вахмистр, однако, всякий раз брал Ярду под защиту. Пачес пробовал обед, хвалил и улыбался:

- Со временем вы и этому научитесь. Оба.

И вот наконец настал день, когда Пачес собрал всех на заставе.

- Выселение будет осуществляться послезавтра, - объявил он, а затем рассказал о Потсдамской конференции, о союзническом контрольном Совете и Кошицкой правительственной программе. И только в конце перешел к вопросу о том, как следует надлежащим образом организовать выселение немцев из Лесова.

- Начнется оно послезавтра с утра. Завтра из района сообщат об этом немцам. Нас ждет работенка, и станцию НКБ тоже. Завтра никто не пойдет на границу, будем патрулировать только деревню и ее окрестности.

Подошел Зима и уселся рядом с Пачесом.

- Мы соберем их возле школы в семь утра. Затягивать это дело мы не будем. Каждый немец может взять с собой багаж, но не больше шестидесяти килограммов, не считая продуктов. Об остальном вас проинформируют командиры отделений. После подъема никто не должен покидать заставу.

- Готовность номер один, - прошептал Цыгану Храстецкий.

- Я не хотел бы, - продолжал штабной вахмистр, - чтобы вы вели себя по отношению к ним грубо. Действовать энергично, если это потребуется, но справедливо. На этот счет вы тоже получите указания. Командирам остаться здесь, остальные свободны.

Когда Пачес ушел и ребята остались одни, Ножичка сказал:

- А кто поселится в пустых домах, позаботится о скоте, займется уборкой урожая? Наши люди прибудут сюда не так уж скоро. Я говорил об этом в Плане, но все напрасно. Не вовремя все это, слишком поспешно. Потому, наверное, что Лесов - одна из немногих деревень, где выселение до сих пор еще не проведено.

- В конце концов этой работой придется заняться нам, - заметил Пепик Репка.

- Ребята! - засмеялся Яниш. - Я уже представляю себя хозяином. В повозку запряжены коровы...

Таможенников на совещании не было: они не принимали участия в предстоящей операции. Ребята с заставы беседовали возле дома. В это время показался автомобиль. Подъехав к шлагбауму на дороге, ведущей в Лесов, он остановился. Цыган подошел к машине.

- Куда вы, хозяин? - спросил он лесничего, сидевшего за рулем "унры" (так называли тогда грузовые "форды", поставлявшиеся в страны, пострадавшие от войны).

- Куда хочу. В лесничество, - отрезал лесничий.

- Так я и думал, - улыбнулся Цыган. - Документы, пожалуйста.

- Я езжу здесь каждый день, - возмутился лесничий, - и каждый раз: документы, документы!

- Я вас не знаю и потому спрашиваю их, - спокойно объяснил Цыган, прочитал фамилию в удостоверении и досмотрел на мужчину, сидевшего за рулем. Лишка... Значит, это тот самый?

- Я тороплюсь, - сказал сидевший за рулем человек.

- Пожалуйста, пожалуйста! - кивнул Цыган, возвращая Лишке документы. Храстецкий пошел поднять шлагбаум. Яниш сказал вполголоса: