Зиновий Каневский - Цена прогноза

Немецкое командование намеревалось парализовать деятельность арктической трассы, разработав для этого целый комплекс мер. Во-первых, топить суда, следующие Северным морским путем. Во-вторых, разрушать важные порты и поселки на побережье, такие, как Амдерма и Диксон. В-третьих, уничтожать советские радиометеорологические полярные станции на материке и на островах, что резко затруднило бы навигацию в Арктике: ведь эти метеоточки обеспечивали информацией о погоде и льдах все наши корабли и самолеты. Здесь, на полярных станциях, заправлялись горючим ледовые разведчики. И, наконец, сами станции служили надежными пунктами наблюдений за морем и воздухом.

Советское военное командование отчетливо понимало, какая угроза нависла над Арктикой, над уникальной трассой Северного морского пути. На ее защиту встали боевые силы Северного флота, Беломорской военной флотилии. Уже в августе 1941 года был сформирован специальный Северный отряд кораблей, которым командовал герой гражданской войны и сражений в Испании Н. П. Аннин. Этому отряду поручалось нести дозорную службу на трассе Северного морского пути, контролировать вход в проливы Новой Земли, конвоировать грузовые транспорты. Кроме того, были созданы особые подразделения - ледокольный отряд и авиационная группа. Ими руководили известные полярники Герои Советского Союза капитан М. П. Белоусов и летчик И. П. Мазурук.

Очень точно оценил создавшуюся обстановку начальник Главсевморпути. И. Д. Папанин распорядился завезти на полярные станции двухгодичный запас продовольствия, привести в порядок боевое снаряжение - личное оружие, пулеметы, гранаты. На многих станциях были смонтированы аварийные радиостанции - на случай, если будут уничтожены основные постройки. Такие резервные станции, где к тому же находились запасы топлива, продовольствия, одежды, располагались в укромных, скрытых от чужого глаза уголках, на некотором удалении от главной базы. Законом Арктики стало соблюдение строжайшей дисциплины в эфире, особенно после гибели парохода "Куйбышев", опрометчиво сообщившего по радио свои координаты. "Зона молчания" простиралась на восток до пролива Вилькицкого. Молчали корабли, молчали самолеты. Выходили в эфир лишь наземные службы, чтобы передать зашифрованные приказы штабов морских операций и сводки - в том числе метеорологические и ледовые - всем, кто в них нуждался. Радисты на полярных станциях круглосуточно вслушивались в эфир, не раздастся ли сигнал бедствия.

...Романтическая и безусловно вошедшая в историю профессия полярника! В довоенные годы газеты на видных местах печатали сообщения об отправлении в Арктику и возвращении из нее очередной группы полярников. В наши дни подобной информации уже не встретишь: иное время, иные свершения, воображение человека захвачено космическими полетами, выдающимися научными открытиями. Но ничуть не изменилась полярная стихия, не стали многолюднее арктические островки. Людей здесь по-прежнему подстерегают опасности и лишения, хотя резко изменился к лучшему быт, стала надежнее связь.

Ураган и пурга, мороз и туман, снег и бескрайние льды, дрейфующие и материковые, - вот что такое Арктика! Чем севернее, тем дольше длится многомесячная тьма, и даже многомесячный день не может сгладить, смягчить те трудности, которые несет с собой полярная ночь. А во тьме над Арктикой бушуют ветры и метели, и кажется, что от этого тьма делается еще гуще, еще беспросветнее.

Еще в начале нашего столетия шведский метеоролог Г. Бодман, зимовавший в Антарктике, попытался выразить цифрами то, о чем люди догадывались по собственному опыту: путем многочисленных экспериментов он выяснил, что именно скорость ветра, а не температура воздуха определяет суровость погоды и климата. Так появилась формула Бодмана, по которой можно в отвлеченных единицах подсчитать "жестокость погоды" (за единицу "жестокости" приняты такие условия, когда нет ветра, а температура равна нулю). Оказалось, что мороз в - 60° при полном безветрии менее "жесток", чем легкий 10-градусный морозец при умеренном ветре 10 метров в секунду. А при температуре воздуха - 40° и ветре скоростью 40 метров в секунду "жестокость погоды" достигает огромных значений: 30 условных единиц! Подобные "жестокие" комбинации температуры и ветра в зимней Арктике бывают и на Новой Земле, и на Диксоне, и на Чукотке.

Если же добавить к этому, что ветер вздымает с заснеженной земли, со льдов, сковавших море, совершенно фантастическое количество снега миллионы и миллиарды тонн (это не преувеличение, а результат подсчетов!), что весь воздух во время арктической пурги пронизан, пропитан колючим, всюду проникающим, все заносящим снегом, то можно хотя бы отдаленно представить себе, каково приходится полярным наблюдателям-метеорологам! (Разумеется, наблюдателям, работающим в других местах - в жарких песчаных пустынях, в высокогорных районах, на открытых всем ветрам голых скалистых островках, ничуть не легче, но в этой книге речь идет об Арктике.)

В любую погоду-непогоду, каждые три часа, а если требуют летчики, то и ежечасно, выходят, вылетают, выползают "на срок" метеонаблюдатели полярных станций. Недолог вроде бы их путь: всего сто - сто пятьдесят шагов до метеоплощадки, но каким изматывающим он порою бывает! В сплошной стене метели, согнувшись в три погибели, держась рукой за прочный штормовой леер, натянутый между домом и площадкой, пробирается к приборам наблюдатель. Его валит с ног ветер, обжигает холод. На лице нарастает плотная ледяная корка, стынут и делаются нечувствительными пальцы в двойных рукавицах, в мозгу сидит неотвязная мысль о бродящем где-то поблизости белом медведе (как бы ни успокаивали на сей счет зоологи, уверяющие, что, во-первых, медведь сам никогда не нападет на человека и что, во-вторых, в метель даже зверь предпочитает отлеживаться в сугробе, а не рыскать по берегу в поисках метеоролога!). А потом - занесенные снегом приборы в будках на метеоплощадке, отсчеты показаний термометров и флюгеров, несколько десятков цифр, записанных негнущимися пальцами на гладкой фанерке, болтающейся на прочном шнурке (чтобы не унес ветер), - и обратный путь, занимающий иногда пять, а иногда и пятнадцать минут. Но случается, что наблюдатель никогда уже не возвращается домой. Так было в марте 1931 года с аэрологом полярной обсерватории в Маточкином Шаре на Новой Земле М. Д. Лебедевым. Так было в марте 1959 года на полярной станции Русская Гавань на той же Новой Земле с гидрологом А. А. Афанасьевым. Такой иногда бывает плата за сведения о погоде и льдах, их страшная, невероятно высокая цена...

Можно сконструировать и внедрить в жизнь быстродействующие дистанционные приборы. Можно, не выходя из дому, получить почти всю необходимую метеоинформацию. Почти - но не всю! Ничто не заменит наметанного глаза опытного наблюдателя, никакие приборы не уловят тонкостей погоды - всего того, что позволяет синоптику увереннее наметить линии атмосферных фронтов, выявить признаки грядущих перемен.