Брайан Бойд - Владимир Набоков: американские годы

19 сентября начался новый семестр, чему Набоков вовсе не обрадовался. Он надеялся закончить «Евгения Онегина» в апреле — мае, но, к своему огорчению, понял, что, скорей всего, понадобится еще целый год работы. Он не устал от Пушкина, но переживал, что преподавательские обязанности мешают ему закончить книгу. К тому же, не доработав «Евгения Онегина», Набоков не решался взяться за новый роман, который уже начинал зреть в его голове 37 37 Письмо ВеН к Сильвии Беркман, 7 сентября 1956. .

А последний уже написанный роман так и оставался неопубликованным. Маленький объем «Пнина» не понравился «Вайкингу» и «Харпер и бразерс». Вначале сомневались и редакторы «Даблдэй», но в августе 1956 года они все же решились заключить договор и быстро запустили книгу в производство. В начале октября Набоков рыдал над макетом обложки и послал в редакцию подробные наставления и многочисленные фотографии, чтобы на обложке книги был его Пнин:

Я только что получил эскизы. Они выполнены с талантом, работа с художественной точки зрения первоклассная, но не имеет никакого отношения к моему Пнину: эскиз выглядит как портрет преподавателя английского отделения на мизерном жалованье или как представление республиканца о побежденном Адлае, тогда как в действительности он должен изображать чисто выбритого русского мужика. Я посылаю Вам несколько фотографий пниноподобных русских, с волосами и без волос, в качестве иллюстраций к моим последующим замечаниям.

1. Голова должна быть совершенно лысой, без какого бы то ни было темного ореола, более крупной, более округлой, более гладкой, более куполовидной. Отметьте Жаворонкова и Егорова для типа головы, однако в случае Пнина ее следует сделать больше и не такой яйцевидной. Маслов подходит идеально, за вычетом волос.

2. Очки должны быть определенно черепаховыми с более тяжелой, несколько квадратной оправой.

3. Нос очень важен. Это должен быть русский нос картошкой, толстый и широкий, с крупными и четко очерченными ноздрями. Возьмите Жуковского для ноздрей и Образцова как образец толстого и лоснистого пнинского носа; Павлов и Маслов тоже хороши.

4. Ужасно важно пространство между носом и верхней губой. Оно должно быть обезьяньим, обширным, длинным, с бороздкой посередине и складками по бокам. Посмотрите на Жаворонкова, Байкова, Егорова, Жуковского. Губы последнего очень пнинообразны. Плохие зубы Пнина не должны быть видны.

5. Щеки и скулы. Скулы и челюсти должны быть крупными, широкими, массивными. Посмотрите на Байкова, Жаворонкова, Егорова.

6. Плечи должны быть очень широкими, квадратными, с накладными подплечниками. Пнин носит американский костюм четырехлетней давности из магазина готового платья.

7. Галстук должен быть ослепительных цветов.

Пока же эскизы изображают хилого профессора Милксопа с яйцевидным лицом, плоским носом, короткой верхней губой, невзрачным подбородком, покатыми плечами и галстуком комедийного бухгалтера. Я давно заметил, что по какой-то причине иллюстраторы не читают книг, которые иллюстрируют. В моей книге все перечисленные выше детали упомянуты в первой главе и повторяются дальше…

Великолепная идея — сделать так, чтобы Пнин держал книгу. Заглавие на книге, которую он держит, должно гласить:

Из этого видно, с какой точностью Набоков создавал свои воображаемые миры и насколько для него было важно, чтобы Пнин на обложке книги выглядел типично русским. Со свойственным ему вниманием к отличительным чертам разных национальных характеров, Набоков описал, как Пнин разъясняет Лоренсу Клементсу значения русских жестов. Впоследствии он признавался, что передал Пнину собственный интерес к паралингвистике и что сам собирался написать книгу о жестикуляции, которую пишет в романе Клементс 39 39 Field, VN, 289. . Набоков знал архитектуру хуже, чем Гарди, городской пейзаж — хуже, чем Диккенс и Джойс, моду — хуже, чем Арнольд Беннетт, но ни один другой писатель не владел с такой виртуозностью вечным искусством создания цвета, света, тени, погоды; птиц, цветов, деревьев; глаз, губ, лиц, шеи, ног, рук.

В Америке «Лолите» пришлось дожидаться своей первой суперобложки дольше, чем «Пнину». Во Франции первосвященники из «Галлимара» были очарованы этой книгой и готовились к ее торжественному выходу в свет. Особенно восхищался «Лолитой» писатель Раймон Кено, роман которого «Зази в метро», написанный в 1959 году, перенес Лолитины проказы на улицы Парижа — и в более легковесное настроение 40 40 Письмо Дуси Эргаз к ВН, 24 июля 1956, АВН. .

В середине октября Набоков поехал в Нью-Йорк встречаться с Джейсоном Эпстайном. Эпстайн хотел, чтобы издательство «Даблдэй», уже издающее «Пнина» и «Героя нашего времени», непременно опубликовало и «Лолиту». За десять лет до этого президент «Даблдэй» Дуглас Блэк выпустил «Записки о графстве Гекаты» Эдмунда Уилсона, но в результате судебного процесса, стоившего ему 60 000 долларов, книга все-таки была запрещена. Тогда-то Дуглас Блэк и решил, что хочет выступать на еще одном судебном процессе — как только найдет другую хорошую книгу. Эпстайн знал об этом и надеялся, что «Лолита» как раз и станет этой книгой, но знал также, что, хотя Блэк и гордится своей ролью защитника свободы слова, «Лолита» внушает ему ужас 41 41 Письмо ВеН к Дусе Эргаз, 26 октября 1956, АВН; интервью ББ с Джейсоном Эпстайном. .

Чтобы не проиграть судебного процесса, следовало тщательно подготовить почву. В сентябре Эпстайн предложил Набокову напечатать серию длинных тщательно подобранных отрывков из «Лолиты» в «Анкор ревю», литературном обозрении, издаваемом редакцией книг в мягкой обложке издательства «Даблдэй». Набоков радостно согласился и приехал в Нью-Йорк на встречу с Эпстайном, редактором «Анкор ревю» Мелвином Ласки и литературоведом Фредом Дьюпи из Колумбийского университета, в прошлом редактором «Партизан ревю», — Фред Дьюпи вызвался написать пространное предисловие к книге. Вчетвером они отобрали девяносто страниц из «Лолиты» — почти что треть романа 42 42 Письмо ВН к Эпстайну, 13 сентября 1956, АВН; NWL, 304. .

Набоков вернулся в Итаку и за две недели напряженной работы написал элегантное послесловие «О книге, озаглавленной „Лолита“» 43 43 Письма ВН к Эпстайну, 24 октября и 12 ноября 1956, АВН. . Это остроумное и глубокое, живое, уклончивое и обманчивое эссе о создании «Лолиты» и природе ее художественности ставит книгу вне обвинений в порнографичности, подтверждая, что роман такого уровня не нуждается ни в чьей защите.