Брайан Бойд - Владимир Набоков: американские годы

Говоря о русской литературе, Набоков постоянно возвращался к вопросу о царской цензуре, левой цензуре радикалов 1840—1860-х годов и их последователей-тиранов в Советском Союзе. Он настаивал на праве художника подчиняться одной лишь своей художественной совести, — так, в лекциях по художественному слову он говорил о необходимости отметать коммерческую тиранию американского рынка.

В климате, подобном, по его словам, пушкинской прозе, — безоблачном, но не жарком, Набоков читал и работал на солнце, сидя в плавках на гладком, как бильярдный стол, газоне за домом. В свободные от лекций дни он уходил к желтым холмам Лос-Альтос ловить бабочек. Там он впервые увидел гремучую змею 68 68 Письмо ВН к Алданову, прибл. 20 июля 1941. .

По вечерам Набоковых часто приглашали на всевозможные посиделки, очень формальные и «благопристойные», — по словам Веры Набоковой, атмосфера в Стэнфорде была намного более чопорной, чем в Уэлсли. (Однажды Набоков нарушил чопорную обстановку одной из вечеринок — после дневной погони за бабочками понадобилось срочно дать ему лекарство от ядовитого плюща.) Набоковы любили встречаться с выдающимся критиком Айвором Уинтерсом, Генри Ланцем и их женами. Ланц, обрусевший финн, заведующий отделением, на котором Набоков преподавал, был милым, культурным и талантливым человеком — они часто играли в шахматы. Но у Ланца оказались и другие интересы: он был своего рода нимфетоманом, и в выходные дни, элегантный и подтянутый, в своем модном пиджаке, отправлялся кутить с нимфетками 69 69 Ежедневник, АВН; записи ВеН относительно Филда, 1986; интервью ББ с Альбертом Ж. Гераром, май 1983, и с ВеН, декабрь 1981; письмо ВН к Алданову, прибл. 20 июля 1941; Field, VN, 210–212. .

Еще в январе Эдмунд Уилсон и Гарри Левин говорили о Набокове с Джеймсом Лохлином, молодым богачом из семьи металлургов, недавно основавшим издательскую фирму «Нью дирекшнз», которая должна была печатать серьезные, но не сулящие прибыли книги. Набоков послал Лохлину рукопись «Подлинной жизни Себастьяна Найта» [11] Об истории создания «Подлинной жизни Себастьяна Найта», первого англоязычного романа Набокова, написанного в 1938 году, прежде чем он окончательно перешел на английский язык, а также описание и анализ романа см. в: Владимир Набоков: Русские годы, с. 573–581. , Делмор Шварц прочла ее и рекомендовала к изданию. В июле, к великому удивлению автора, Лохлин принял рукопись в производство. После трехлетних тщетных попыток издать роман Набокову пришлось согласиться на низкий аванс в 150 долларов. Несколько дней спустя Лохлин заехал к нему по дороге из Лос-Анджелеса и предложил опцион на три его следующие книги 70 70 NWL, 38, 45; ЗЭФ-1; интервью ББ с Гарри Левином, март 1983; письмо ВН к Карповичу, 7 июля 1941, ColB; письмо Джеймса Лохлина к ВН, 1 июля 1941, письмо ВН к Лохлину, 7 июля 1941, АВН. .

Закончился семестр, прошли экзамены, оценки были выставлены, и в начале сентября Бертран и Лизбет Томпсон, друзья Набоковых, теперь живущие в Сан-Франциско, пригласили их в десятидневное путешествие по Йосемитскому национальному парку. Конечно же, у Набокова по-прежнему было при себе разрешение ловить бабочек для Американского музея естественной истории. Однажды он увлекся так, что наступил на спящего медведя 71 71 Ежедневник, АВН; неопубликованные записи, АВН. .

Перед отъездом Набокова в Калифорнию Эдмунд Уилсон, только что проштудировавший калифорнийских писателей, предупредил друга об опасности подпасть под чары голливудской коммерции и поддаться соблазну нежиться под тамошним солнцем. Набоков не боялся ни того, ни другого. Перед тем как вернуться на восток, он прочитал лекцию на славянском отделении университета Беркли, которое возглавлял Александр Каун, давний поклонник Сирина, — они познакомились в Париже в 1932 году, — в надежде, что о нем вспомнят, если в университете появится вакансия 72 72 NWL, 43; письмо ВН к Карповичу, 12 августа 1941, ColB; письмо Монро Дейч из Калифорнийского университета к ВН, 7 августа 1941, АВН; интервью ББ с Саймоном Карлинским, май 1983. .

11 сентября Набоковы покинули Пало-Альто и через Нью-Йорк отправились на поезде в Уэлсли 73 73 Письмо ВН к Лохлину, 10 сентября 1941, АВН. . Вернувшийся с американского запада Набоков перестал быть Сириным — писателем, известным лишь замкнутой на себя диаспоре русских эмигрантов, он превратился в европейского интеллектуала, нашедшего свою нишу в американских университетах — что само по себе есть на удивление американский поступок. Манхэттен, приветствовавший Набокова улыбками в первое американское утро, и последующий год, проведенный в этой стране, предопределили его будущую американскую жизнь. Он поселится на востоке Соединенных Штатов, но каждое лето будет путешествовать на запад, он будет наслаждаться интеллектуальной жизнью американских университетов, будет еще энергичней, чем прежде, собирать и изучать бабочек, переводить и преподавать, и у него почти не останется времени на общение с музой. После многих трудностей он сумеет опубликовать не только свои англоязычные романы, но и русские рассказы. Что же касается знаменитых русскоязычных романов — главного его достижения до приезда в Соединенные Штаты, — ему не удастся найти издателя в англоязычном мире до тех пор, пока «Лолита» не принесет ему новой славы, — только тогда он и покинет облюбованную американско-университетскую нишу.

Писательница Сильвия Беркман, коллега Набокова по Уэлсли, утверждает, что, хотя ей и довелось дружить со многими знаменитыми литераторами, такими как, например, Роберт Фрост, она не встречала никого настолько самобытного, как Набоков, — казалось, что он принадлежал к совершенно особой породе, состоявшей лишь из одного человека 2 2 Интервью ББ с Сильвией Беркман, апрель 1983. . Уникальным было и его положение в Уэлсли с 1941-го по 1942 год — созданная специально для него должность резидентного лектора по сравнительному литературоведению.

По существу, контракт этот, не считая своей недолгосрочности, устраивал Набокова куда больше, чем все последующие университетские контракты. В Уэлсли не было ни русского отделения, ни отделения сравнительного литературоведения, так что Набоков оказался сам себе хозяин. Его пригласили туда после блестяще прочитанного в марте курса — главным образом для того, чтобы он как писатель служил вдохновением для студенток, поэтому его основной обязанностью было писать. Помимо этого, ему предстояло прочесть всего лишь шесть публичных лекций, «может быть, что-нибудь о великих русских писателях, их значении и влиянии на европейскую культуру», и несколько лекций для студенток различных отделений современной литературы 3 3 Письмо Милдред Макафи к ВН, 30 июня 1941, WCA. . Как резидентному лектору ему полагалось жить на территории кампуса, участвовать в общественной жизни и хотя бы раз в неделю ужинать в колледже. Оплачивалось все это щедро, 3000 долларов — что равнялось зарплате опытного преподавателя.