Брайан Бойд - Владимир Набоков: американские годы

В последующих интервью Набоков обычно говорил, что изводит больше ластиков, чем карандашей. Он тщательно выправлял каждое слово, поэтому в шестидесятых годах стал настаивать на том, чтобы журналисты заранее присылали ему вопросы, которые собираются задать, — чтобы он мог заранее написать и откорректировать ответы. Он был плохим оратором, характерной особенностью его речи были постоянные повторы, уточнения и поправки, так как он всегда пытался найти самые подходящие слова и самый оптимальный их порядок. В романе «Подлинная жизнь Себастьяна Найта» Набоков написал, что Себастьян не вычеркивал уже исправленные и замененные им фразы, и одна из рукописей начиналась: «Поскольку он был не дурак, Не дурак поспать, Роджер Роджерсон, старый Роджерсон купил старый Роджерс купил, потому как боялся Будучи не дурак поспать, старый Роджерс до того боялся прозевать завтрашний день. Поспать он был не дурак. Он смертельно боялся прозевать завтрашнее событие триумф ранний поезд…». В жизни нет ластиков, сказанное слово не перечеркнешь, и в интервью Набокова Си-Би-Си звучат похожие на заклинания повторы, достойные пера Себастьяна Найта: «Мой бабуин Гумберт Гумберт, ибо в конце концов Гумберт Гумберт — бабуин, гениальный бабуин, но бабуин». В других случаях повторение более оправданно: «Я изобрел в Америке мою Америку, такую же фантастическую, как Америка любого изобретателя». Есть в этом интервью и великолепные набоковские находки. Он обозвал всех, кто испугался «Лолиты», «вульгарными клушами и старыми пошляками», и тогда его попросили объяснить, кто такие «пошляки». «Готовые души в полиэтиленовых пакетах», — ответил Набоков. Вера и Дмитрий с большим интересом смотрели интервью из пустого зала вместе с двумя техниками. После интервью Вера и Владимир едва успели на последний идущий в Итаку поезд 52 52 Ежедневник, АВН; письмо ВН к Минтону, 3 декабря 1958; ПЖСН, 56; Field, VN, 309. .

Странная история «Лолиты» на этом не закончилась. Во Франции Государственный совет решил, что все же министерство внутренних дел действовало по закону, и «Лолиту» «Олимпии» опять запретили. В Англии министр внутренних дел Р.А. («Раб») Батлер, знакомый Набокова по Кембриджу, предложил новый законопроект о преступлениях против нравственности, и, когда «Лолиту» обсуждали в парламенте, Найджел Николсон из издательства «Вайденфельд и Николсон», депутат-консерватор от ультраконсервативного Борнмута, защищал книгу на том основании, что «в „Лолите“ присутствует осуждение того, что в ней описывается» 53 53 Daily Express, 17 декабря 1958. . Перед самым Рождеством европейские агенты Набокова прислали договоры из Японии, Норвегии и Израиля — «Лолита» уже была издана в Швеции, Дании и Голландии и переводилась во Франции, Германии, Италии и Финляндии.

В Итаке Набокова преследовали американские и европейские журналисты — звонили по телефону или стучали в дверь; его пригласили читать лекции в шести университетах и в Библиотеке Конгресса. Студенты выстраивались в очередь перед его кабинетом, чтобы он подписал им «Лолиту», купленную родителям на Рождество, — а ведь не так уж давно в Корнеле боялись, что из-за публикации «Лолиты» родители станут забирать своих детей из университета. Кое-какие проблемы, конечно, возникали. Жители города Лолита в штате Техас раздумывали, не переименовать ли город в Джаксон. Какой-то чиновник в Лос-Анджелесе забеспокоился, обнаружив «Лолиту» в городской библиотеке, — и в издательство «Путнам» немедленно посыпались новые заказы из Калифорнии. Набоков обнаружил в почтовом ящике матерчатую «хваталку» для чайника, на которой было вышито имя «Лолита», — он был уверен, что прислал ее Эдмунд Уилсон, дабы воздать издевательскую хвалу набоковской халтурке [134] Здесь непереводимая игра слов (и символов): англ. potboiler, халтура — дословно «горелка для чайника». (Прим. перев.) . «Возьми меня к своей Лолите», — гласила одна из многочисленных карикатур, а Граучо Маркс объявил: «Я отложил чтение „Лолиты“ на шесть лет, когда ей будет 18» 54 54 Письмо ВеН к Моррису и Элисон Бишопам, 15 апреля 1959, АВН; интервью ББ с Гербертом Голдом, 14 апреля 1983; письмо Минтона к ВН, 7 января 1959, АВН. .

Шел декабрь и снег, но Набокова грело то, что он наконец-то нашел человека, готового заменить его в Корнеле. Молодого писателя Герберта Голда рекомендовала Эйлин Уорд, бывшая коллега Набокова по Уэлсли. Когда Голд приехал в Корнель, Набоковы стали его усиленно опекать, беспокоясь, чтобы ничего не сорвалось. Они советовали, сколько ему пить, чтобы быть хорошим мальчиком, при этом рекомендовали не быть слишком хорошим мальчиком, увещевали не пренебрегать вежливостью и чистить зубы. Они настояли, что перед традиционными мартини Голд должен поспать — ему, конечно же, было не до сна. Бодрствующего гостя «разбудил» театральный шепот Набоковых — они шептались по-английски, что всегда свидетельствовало о работе на публику: «Как ты думаешь, он выпьет шерри, когда проснется?»

Будучи блестящим собеседником, Голд пришелся по вкусу корнельским преподавателям. Набоков помогал ему обосноваться в Итаке, причем делал это от души, без всякого высокомерия и зазнайства: «Он не требовал поклонения. Его надо было дразнить — тогда с ним легко было ладить. Он всегда искал дружеского соперничества». Набоков любил льстить Голду и одновременно поддразнивать его, время от времени без всякого предупреждения вставляя в разговор ту или иную строку из «Человека, который был ни при чем» Голда. Если Голд не опознавал вырванной из контекста цитаты, Набоков смеялся: «Вы не знаете своей собственной работы» 55 55 Ежедневник, АВН; Gold, Nabokov Remembered, 46–48, и Vladimir Nabokov; интервью ББ с Голдом, апрель 1983. .

19 января Набоков прочел две последние лекции в Корнеле, улыбаясь и позируя перед корреспондентом шведского журнала «Векожорнален», который сфотографировал профессора, по-профессорски, сквозь очки, поглядывающего с веселой улыбкой на улыбающихся, смеющихся, аплодирующих ему студентов 56 56 SL, 276; Veckojournalen, 27 февраля — 6 марта 1959. .

Теперь он мог заниматься литературно-издательскими делами, например, править французский перевод «Лолиты», который издательство «Галлимар» хотело как можно скорее опубликовать, дабы оспорить министерский запрет на издание «Олимпии». Жиродиа доводил Набокова до белого каления, утверждая, что именно ему обязана «Лолита» своим успехом. «Это я написал „Лолиту“», — вынужден был напомнить ему Набоков. Не доверяя Жиродиа, он перестал доверять и своим литературным агентам Дусе Эргаз и Мари Шебеко из «Литературного агентства Клеруан». Предположив, что они работают на Жиродиа, он за последующие несколько месяцев сделал несколько обидных замечаний в их адрес, и помирился с ними только в октябре — в Париже 57 57 Письмо ВН в Hudson Review, 2 января 1959, АВН; SL, 277. .