Брайан Бойд - Владимир Набоков: американские годы

В конце марта Набоковы отправились в Итаку порыться в ящиках, оставленных ими на хранение в феврале 1959 года — когда они рассчитывали провести в Европе лишь несколько месяцев. На станции Оуэго, куда они прибыли на поезде линии Эри — Лакауанна, Набоковых встречали Моррис и Элисон Бишопы. Поздоровавшись с друзьями, Набоков повернулся и царственно хлопнул в ладоши, призывая носильщика, которого там и в помине не было. Показательно, подумал Моррис Бишоп: у Набоковых появились великокняжеские манеры, они вращаются в высоких кругах и отвыкли от американской действительности 76 76 Письмо Морриса Бишопа к Элисон и Ричарду Джолли, 6 апреля 1964, архив Бишопа, CornUA. . На самом деле они все еще планировали вернуться в Америку насовсем. Со склада «Дин оф Итака» они забрали только энтомологические работы и лекции, которые Набоков надеялся в ближайшем будущем опубликовать, — все прочие бумаги остались в Америке.

2 апреля Набоков прилетел в Нью-Йорк и три дня спустя выступал в Поэтическом центре Ассоциации еврейской молодежи. Сюзан Сонтаг представила его, после чего он прочел «Балладу о долине Лонгвуда», отрывки из комментария Кинбота и растрогал слушателей трагедией Гэзель Шейд 77 77 Письмо Уильяма Максвелла к ВН, апрель 1964, АВН. .

9 апреля Набоков выступал в Кембридже, штат Массачусетс. Перед выступлением он познакомился со студентом-русистом из Гарварда, Эндрю Филдом, который подарил ему «Сборник статей по уголовному праву» В.Д. Набокова, изданный в 1904 году и купленный Филдом в Советском Союзе. Набоков никогда не читал этой книги и особенно обрадовался подарку, потому что как раз собирал материал о деятельности отца для нового издания «Память, говори». Впоследствии Филд написал несколько книг о Набокове 78 78 ПГ, 469; Field, Life, 6–7; SM, рук., АВН. .

В тот же день, в том же отеле «Командер» Набоков познакомился с другим студентом из Гарварда, Питером Любином, который впоследствии написал две блестящие статьи о Набокове, одна из них — очень смешное придуманное интервью — самая удачная пародия на Набокова. Любин вспоминает, как они сидели внизу в баре и как раз в этот момент рабочие снимали со стены длинные зеркала, и он ежился от восторга, думая о любви Набокова к литературному Зазеркалью и совпадениям. Любин спросил Набокова, что он сейчас читает. Набоков читал «Джабб» Кейта Уотерхауса, и книга ему нравилась. Любин нашел книгу и пришел в восторг оттого, что Набоков с таким удовольствием читает никому не известного автора 79 79 Интервью ББ с Питером Любиным, май 1983. .

Вечер в Сандерс-Холле, устроенный «Гарвардским адвокатом», стал последним публичным чтением Набокова. Профессор Гарри Левин, стройный и одетый в щегольский облегающий костюм, контрастировавший с просторным, почти мешковатым, облачением Набокова, представил своего друга аудитории. Прежде чем читать стихи, Набоков, как всегда, поразил аудиторию своей самодовольной самоиронией и своим чувством времени. «„Балладу о долине Лонгвуда“, — пояснил он, — я сочинял в Вайоминге, one of my favourite states… of existence [181] Здесь игра слов: английское state — «штат» и «состояние». Получается. «Я сочинял в Вайоминге, в одном из моих любимых штатов… состояний». (Прим. перев.) . Это также одна из моих любимых баллад». Он прочел отрывок из «Бледного огня» «для тех, кто совершил серьезную ошибку и не читал моего романа». Он читал «Вечер русской поэзии» и повернулся к Гарри Левину на словах: «Мой маленький помощник у волшебного фонаря, вставьте этот слайд… Другим концом, другим концом». В восторженной аудитории сидел совершенно восторженный Джон Апдайк — выступление Набокова показалось ему просто великолепным 80 80 Кассету с записью набоковского вечера можно послушать в Гарварде, в Зале поэзии; предисловие Левина вошло в его Grounds for Comparison; Field, Life, 7; интервью ББ с Сильвией Беркман, апрель 1983; письмо Уильяма Максвелла к ВН, апрель 1964, АВН. .

Вернувшись в Нью-Йорк, Набоков узнал, что его брат Кирилл умер от сердечного приступа в Мюнхене. Кирилл работал в Германии на радио «Свобода», которое вело передачи из Западной Германии на Советский Союз, и как раз готовил передачу о своем брате. После его смерти в отеле нашли разложенные по всему номеру набоковские книги 81 81 Письмо ЕС к ВН, 28 апреля 1964, АВН. .

Публикация «Евгения Онегина» опять задержалась до июня, но прием в честь Набокова в издательстве «Боллинджен» состоялся 21 апреля — как и планировалось. После шестилетнего ожидания Набоков пришел в восторг от четырех томов в перевязанной ленточкой коробке («Евгений Онегин» впоследствии получал призы за отменную полиграфию), да и от самого приема. Два дня спустя они с Верой отбыли в Европу на борту «Соединенных Штатов» 82 82 Письмо ВеН к Макгвайру, 11 мая 1964, АВН. Только несколько первых экземпляров «Евгения Онегина» были перевязаны ленточками. .

В Америке Веру мучили сильные желудочные боли, которые она мужественно скрывала, но май ей пришлось провести в диагностической клинике. После бесконечных анализов ей в конце концов сделали зондирующую операцию и удалили аппендикс. Дмитрий гонял на новой машине, получая призы в каждом заезде, пока не слетел с набережной в Монзе, — к счастью, ни он, ни машина не получили серьезных повреждений. Сам Набоков в мае и в начале июня готовил список европейских бабочек и территорий, откуда он хотел получить образцы. Вера лежала в клинике, сам он водить машину не умел, поэтому ежедневно ездил в горы на поезде — ловить бабочек в местах вроде Шато д'Экс, ставшего в «Аде» Эксом, местом рождения Вана 83 83 Письма ВеН к Наталии Набоковой, 19 июня, и к Анри-Луи де ла Гранж, 17 августа 1964, АВН; Butterflies of Europe, рук., АВН; дневник. .

Переводя свои ранние русские книги, заинтересовавшие издателей после бума «Лолиты», Набоков старался не вносить в текст никаких существенных изменений, кроме разъяснений подробностей из жизни русских эмигрантов и уточнений русских литературных аллюзий, а иногда просто заменял их на английские. Он даже признался Майклу Скэммелу, который перевел «Защиту Лужина» и большую часть «Дара», что сам не берется переводить свои книги, отчасти чтобы избежать искушения переписать их заново. Потом уже, отшлифовав английский текст, Набоков требовал, чтобы именно им пользовались для перевода на другие языки, — не только потому, что переводчиков с английского было намного больше, чем с русского, но и потому, что английский текст был уже специально адаптирован для читателей, не знакомых с русскоязычной культурой. Однако в начале июня 1964 года «Плэйбой» послал Набокову верстку английского перевода «Соглядатая» задолго до публикации, чтобы он мог не торопясь переделать текст. Набоков поначалу относился к «Плэйбою» довольно сдержанно, но редакция журнала платила щедрые гонорары, при этом предоставляя Набокову полную свободу и охотно консультируя его в издательских делах. Чтобы окончательно заполучить Набокова, они предложили ему аванс в 1000 долларов, и во второй половине июня он перерабатывал текст, вставляя «новые клочки радуги» 84 84 Письмо ВеН к А.К. Спекторскому, 19 июня 1964, АВН. . Так, например: в русском варианте «Соглядатай» заканчивается на том, что Смуров пытается убедить себя, что совершенно счастлив: «И какое мне дело, что она выходит за другого? У меня с ней были по ночам душераздирающие свидания, и ее муж никогда не узнает этих моих снов о ней». В английском же переводе: «И какое мне дело, что она выходит за другого? Каждую вторую ночь мне снятся ее платья и другие вещицы на бесконечной веревке блаженства, под ровным ветерком обладания, и ее муж никогда не узнает, что я творю с шелками и кудрями моей танцующей ведьмы».