Анатолий Чупринский - Маленькие повести о великих писателях

— Надо провести расследование! — настаивал Уайт. — Со всеми вытекающими последствиями!

— Кажется, я догадываюсь, кто стал покровителем нашего общего знакомого… Кто перехватил у нас инициативу!

Уайт и Шеллоу одновременно резко повернули головы к Джону.

— Сегодня во дворце графа Эссекса дают «Укрощение строптивой». Пьеса, судя по всему, «Шекспира»… — продолжил Андервуд.

Граф Эссекс был самой заметной фигурой в Англии. Блистательный полководец, любовник самой королевы, любитель пышных праздников и, разумеется, покровитель театра.

— Неужели он является «Шекспиром»!? — изумился Шеллоу.

— Быть не может! — возразил Уайт.

— Не верю! — настаивал Шеллоу.

— Хотя, наша загадочная английская душа способна даже на самые невероятные поступки… — многозначительно протянул Уайт.

— Эту загадку мы решим сегодня вечером! — заявил Андервуд.

Все трое, не сговариваясь, решительно поднялись со стульев.

Карета Андервуда, миновав огромные дубовые ворота, въехала во двор дворца графа Эссекса. Мостовая внутри, точно как и в королевском дворце, была вымощена булыжником. Немногие влиятельные особы могли позволить себе такую роскошь. Еще ни одна из улиц старого Лондона не была вымощена булыжником. Карету основательно потрясло. У подъезда друзей встречала целая толпа слуг.

В коридорах по стенам, шипя, горели смоляные факелы. Сотни свечей освещали просторные залы дворца. На представление собралось блестящее общество. Плащи из бархата цвета французского вина, банты на башмаках в виде роз. Смех, восклицания, взаимные приветствия, комплименты дамам… Словом, собрались самые знатные, роскошно одетые молодые люди.

В большом зале, среди картин итальянских живописцев, был сооружен небольшой помост, окруженный рампой с двумя рядами свечей. Над сценой висел плакат — «Укрощение строптивой».

Друзья уселись во втором ряду кресел, поскольку дальше стояли только широкие скамьи. Настроение у них было, как перед поездкой в неизведанную страну, полную дикарей и неведомых опасностей. Все трое волновались и заметно нервничали.

Прозвучал гонг, спектакль начался.

На сцену вышли музыканты с флейтами и виолами. За ними танцоры в ярких костюмах. Они исполнили зажигательную джигу.

Роль Петруччо исполнял любимец лондонской публики, сам Ричард Бербедж. Не зря его называли лучшим актером английской сцены. Бородатый красавец с хлыстом в руке собирался под восторги публики победоносно укротить сварливую Катарину. Так было всегда. Во всех пьесах о склочных, сварливых и непокорных женах. Сюжет, «сварливая жена и тысяча способов ее укрощения», всем давно приелся. Но сегодня на сцену вышел Томми.

Женственная и грациозная Катарина с первого же появления очаровала всю публику. Легко и кокетливо она просто порхала по сцене. Топая огромными сапожищами, Петруччо проигрывал ей по всем статьям. И в пластике и, что самое важное, в остроумии. Тот день был поистине триумфом Катарины.

Кавалеры в зале загадочно щурились и, многозначительно улыбаясь, поправляли усы. Дамы ревниво и презрительно поджимали губы. Потом, спохватившись, облегченно улыбались и неистово аплодировали талантливому юноше.

В антракте Андервуд решительно направился на поиски графа Эссекса. Они состояли в дальнем родстве и Джон был уверен, уж от него граф не скроет истину. Шеллоу основательно устроился в соседнем зале за столом с яствами, поскольку считал, в любой ситуации сначала не помешает хорошенько подкрепиться. Уайт целенаправленно переходил от одной группы зрителей к другой, выслушивал мнения.

Вся публика была в восторге от Катарины-Томми.

— Очаровательно! Сколько грации, изящества! — говорили дамы.

— Поразительно талантливый мальчик! — вторили другие.

— Такую Катарину я бы и сам с удовольствием… укротил! — заявил какой-то франт с целым лесом страусовых перьев на голове.

Уайт, поморщившись, отошел и присоединился к группе мужчин, дружно пыхтящих трубками разных калибров. Мода курить трубку только-только появилась в Лондоне. Каждый джентльмен или считающий себя таковым, считал обязательным мусолить во рту трубку и пускать собеседнику дым в лицо. Это считалось высшим шиком.

По Лондону гулял рассказ о курьезном случае, происшедшем во дворце самой королевы. Кто-то из иностранных послов решил задымить в ее присутствии, не подозревая о том, что Елизавета терпеть не может табачного дыма, у нее тут же начинала болеть голова.

Посла никто не предупредил заранее и он закурил в самый неподходящий момент, начал пускать клубы дыма изо рта. Елизавета сдержалась и не сделала послу никаких внушений. Королеву выручил офицер, стоявший в охране. С криком: «Пожа-ар! Пожа-а-ар!», он схватил вазу с водой и бросился заливать несчастного посла. Норовил влить побольше воды ему прямо в глотку.

Сам Уайт не курил, потому подойдя к курильщикам, держал возле носа платок, обильно смоченный резкими духами.

— Этому Шекспиру удалось то, что не удавалось другим. Абсолютно живые характеры! — заявил толстяк с пышной бородой, и огромной изогнутой трубкой, которую он поддерживал обеими руками.

— Несомненно! Шекспир обскакал всех предшественников! — поддержал другой, с жиденькой бородкой, раздвоенной внизу, и с тонкой длинной трубкой, похожей вытянутую змею.

— Мы присутствуем при рождении таланта! — радостно обратился к Уайту третий из курильщиков.

Уайт кивнул и отправился на поиски Шеллоу с Андервудом.

Джон Андервуд был обескуражен. Граф Эссекс долго не мог взять в толк, о чем, собственно, идет речь? Он настолько был погружен в политические интриги, вращался в таких высоких сферах, что когда, наконец-то, понял, громко расхохотался.

— Шекспир? Впервые слышу это имя. Сегодняшний спектакль? Мимо, забавная комедия. Не я ли являюсь автором пьесы? Не самая удачная шутка, дорогой Джон. Извините, я очень занят.

Андервуд хотел было продолжить выяснение, что-то настораживало в его поведении графа, но Эссекс не выказал ни малейшего желания подвергаться дальнейшим расспросам.

— Еще увидимся! — улыбнулся он и, дружески похлопав Андервуда по плечу, смешался с толпой зрителей.

Никто, даже самые доверенные слуги, не знали, что ему предстоит важная встреча. В одном из уединенных кабинетов просторного дворца его уже ожидала Смуглая Леди.

Эссекс шел по длинным и запутанным коридорам своего дворца. Дважды открывал и тщательно запирал за собой потайные двери и, наконец, оказался в уютном маленьком кабинете, о существовании которого знали лишь немногие во дворце.

По ковру нервно прохаживалась Смуглая Леди. В кабинете не было ни стульев, ни кресел, ни стола. Он предназначался исключительно для кратких деловых встреч. Леди появилась здесь через другую потайную дверь, незадолго до прихода Эссекса.