Лайон Де Камп - Лавкрафт: Биография

Вайтхэд писал романы для мальчиков, религиозные работы и рассказы для «Виэрд Тэйлз». Место действия большинства его страшных рассказов — Виргинские острова, где он долгое время жил. Во многих из них затрагиваются такие афро-американские оккультные верования, как вуду и джамби (виргинский эквивалент зомби).

Вайтхэд переписывался с Лавкрафтом. В январе 1931 года он принялся за рассказ, идею для которого ему подал Лавкрафт, и Вайтхэд убеждал его закончить эту работу совместно.

Лавкрафт, однако, зарекся от совместных работ на том основании, что «это обуза для обоих авторов, а результат находится ниже того уровня, которого мог бы достичь каждый из них по отдельности». В частности, он отказался от предложения Вайтхэда «из-за невозможности воздать должное вест-индскому месту действия, которое он счел подобающим. Я — заклятый враг диванной экзотичности и верю в сочинительство только о тех вещах, которые лично знаю, — за исключением, конечно же, случаев дансейнинских фантазий или космической бесконечности» [505] Письмо Г. Ф. Лавкрафта А. У. Дерлету, приблизительно 4 января 1931 г.; 31 января 1931 г. .

Кроме того, Лавкрафт начал собственный рассказ, «об адском антарктическом ужасе». Он закончил произведение в феврале, но волновался за «печатание — кошмар, зловеще маячащий впереди!».

Лавкрафт закончил работу — вопреки «ненавистному стуку этого проклятого отродья машинного века» [506] Письмо Г. Ф. Лавкрафта А. У. Дерлету, 13 февраля 1931 г.; 1 марта 1931 г.; К. Э. Смиту, 26 марта 1931 г. — и назвал рассказ «В горах Безумия». Это научно-фантастическая повесть объемом в сорок две тысячи слов в рамках Мифа Ктулху. Хотя она чересчур длинна и медленно разворачивается, это, быть может, лучший из его больших рассказов.

Рассказчик, профессор Мискатоникского университета, предлагая свой отчет общественности, надеется воспрепятствовать дальнейшим антарктическим экспедициям. Он опасается, что они обнаружат то, что людям лучше не знать, или что они вызовут некое всемирное бедствие.

Он рассказывает, как выступила его недавняя экспедиция с ездовыми собаками и самолетами. В Антарктике они открывают горную цепь выше Гималаев. Передовая группа разбивает лагерь у подножия этих гор и там обнаруживает пещеру, наполненную ископаемыми. Среди этих ископаемых — четырнадцать загадочных кожистых существ, восемь невредимых и шесть поврежденных.

Рост цельных образцов составляет восемь футов [507] Т. е. около двух с половиной метров. (Примеч. перев.) , их тела бочкообразные, на одном конце располагаются лапы, а на другом — гроздь щупальцев. Также они снабжены перепончатыми крыльями, складывающимися в вырезы на боках. Затем радио передовой группы смолкает.

Следующая группа, в которую входит и рассказчик, вылетает к лагерю и обнаруживает, что все люди и собаки мертвы за исключением одного человека и одной собаки — они исчезли. В то время как остальные остаются работать в лагере, рассказчик и еще один человек улетают в горы. Они приземляются в грандиозном разрушенном городе Древних, которые были подобны гигантским крылатым голотуриям [508] Голотурии, или морские огурцы — класс морских беспозвоночных животных типа иглокожих. Следует отметить, что Древние (the Old Ones) в повести «В горах Безумия», также называемые здесь Старшими (the Elder Things), это отнюдь не Древние из «Шепчущего во тьме», «Данвичского кошмара», «Зова Ктулху» и т. д. Первые — раса звездоголовых существ, в то время как вторые — боги. (Примеч. перев.) .

Рельефы на стенах излагают историю расы. Прибыв на Землю с далекой звезды в докембрийские времена, они создали гигантских амебовидных слуг, называемых в «Некрономиконе» шогготами. Они использовали их для постройки своих городов, но иногда шогготы бунтовали. Со временем и Древние, и шогготы исчезли.

Кое-какие находки сообщают двум исследователям, что же произошло с передовой группой. Замороженные Древние были все еще живы. Оттаяв, они пришли в себя, но подверглись нападению обезумевших собак. В последовавшей стычке все люди и собаки были убиты, и Древние взяли одного человека и одну собаку для изучения. Они находятся где-то в лабиринте коридоров — и, кажется, некоторые из шогготов выжили…

Это захватывающая, прекрасно написанная повесть, даже если — как и другие рассказы о затерянных на Земле городах и расах — и устаревшая с прогрессом воздушных исследований. Один отрывок из нее проливает свет на изменение взглядов Лавкрафта. Рассказчик и его спутник обнаруживают останки некоторых из выживших Древних, которые повстречали шоггота и теперь лежат обезглавленные и покрытые слизью. Рассказчик говорит: «Бедняги! В конце концов, по своему естеству они не были злыми созданиями. Они были людьми иной эпохи и иного порядка бытия. Природа сыграла с ними злую шутку… и это обернулось их трагическим возращением домой. Они даже не были дикарями — ибо, что же они, в самом деле, сделали? Такое ужасное пробуждение в холоде неведомой эпохи — возможно, нападение покрытых мехом, неистово лающих четвероногих и ошеломленная защита от них и равным образом обезумевших белых обезьяноподобных в чудных одеяниях и со странными принадлежностями… Бедный Лейк, бедный Гедни… и бедные Древние! Ученые до последнего — что они сделали такого, чего мы бы не сделали на их месте? Боже, какой интеллект и настойчивость!.. Лучеобразными, растениями, чудовищами, звездным выводком — кем бы они ни были, они были людьми!» [509] Howard Phillips Lovecraft «The Outsider and Others», Sauk City: Arkham House, 1939, pp. 499f; «At the Mountains of Madness and Other Novels», Sauk City: Arkham House, 1964, p. 90. Отточия Лавкрафта. (На самом деле первое и последнее отточия показывают опущенные предложения. — Примеч. перев.) «Шоггот» («shoggoth») не может быть словом из классического арабского языка, в котором нет ни «g», ни «о».

Здесь Лавкрафт, некогда самый этноцентричный и антропоцентрический из людей, переворачивает новую страницу. Древние едва ли были англосаксонскими протестантами, но, поскольку они обладают качествами, которые он уважает, он приветствует их как равных цивилизованных существ. У него ушло больше времени, чтобы увидеть различные расы и племена человечества в таком же однородном свете.

Лавкрафт осилил перепечатку повести, отослал машинописную копию Райту и отправился в весеннее путешествие. В июне 1931 года он был сокрушен отказом Райта принять повесть, хотя и догадывался, когда предлагал ее, что может потерпеть неудачу из-за ее размера. Райту пришлось бы публиковать ее по частям, а его правило — и Лавкрафт знал это — заключалось в отказе от подобной методики, поскольку он редко когда имел на руках достаточную сумму, чтобы расплатиться. Положение «Виэрд Тэйлз» всегда было шатким, поэтому Райт осторожничал с новшествами и был сверхчувствителен к реакции читателей. Один грубый просчет мог положить конец его журналу. Но тем не менее Лавкрафт был в ярости: «Будь проклят Райт за то, что отказался от повести, — я едва не убился, печатая ее!» [510] Письмо Г. Ф. Лавкрафта А. У. Дерлету, 23 мая 1931 г.; Л. Ф. Кларк, 22 июня 1931 г.