Лайон Де Камп - Лавкрафт: Биография

В третьей, средней части, которая теперь была за Лавкрафтом, начинается самое активное развитие сюжета. Лавкрафт положил, что эти кварцевые кубики разослали по всей вселенной цивилизованные обитатели далекой планеты Йекуб, имеющие обличье гигантских многоножек. Когда жители планет, на которые попали эти устройства, изучают их, многоножки обмениваются с ними разумами. Итак, Джордж Кэмпбелл оказывается в теле многоножки.

Когда он видит себя в зеркале, то в подлинной лавкрафтовской манере падает в обморок.

Следующая часть была написана Говардом. Когда Кэмпбелл приходит в себя, это уже не немощный лавкрафтовский антигерой, но говардовский супергерой — Конан среди многоножек. Он выхватывает острое орудие, убивает главную многоножку, допрашивавшую его, и мчится по зданию. Он убивает направо и налево, пока не завладевает светящимся шаром, которому поклоняются многоножки. Так он становится императором планеты.

Последняя часть была за Лонгом. В то время как Кэмпбелл в теле многоножки восходит к славе, его земное тело не подчиняется вошедшему в него йекубскому разуму. Существо превращается в слюнявого идиота и умирает.

В начале 1936 года Лавкрафт занялся еще одной работой из области любительского сочинительства. Это был небольшой очерк, или эссе, под названием «История Некрономикона». Эта мистификация в семьсот слов в псевдонаучном стиле начинается: «Первоначальное название книги — „Аль Азиф — Азиф“, слово, которым арабы обозначали ночные звуки (издаваемые насекомыми), принимавшиеся ими за вой демонов.

Написана Абдулом Альхазредом, безумным поэтом Саны (Йемен), расцвет творчества которого пришелся, по некоторым сведениям, на времена правления халифов Омейядов, приблизительно VIII в. н. э. Он посетил развалины Вавилона и катакомбы Мемфиса и провел десять лет в великой южной пустыне Аравии, известной у древних арабов под названием Руб-Эль-Хали, что означает „пустошь“, а у современных — Дахна, то есть „багровая пустыня“. Согласно преданиям, эта пустыня населена злыми духами-хранителями и смертоносными чудовищами. Те, кто, по их утверждениям, побывал там, рассказывают о ее чудесах много странных и неправдоподобных историй. Последние годы своей жизни Альхазред провел в Дамаске, где и был написан „Некрономикон“ („Аль Азиф“), и о его смерти или исчезновении (в 738 г. н. э.) ходит множество ужасных и противоречивых толков. Согласно биографу XII века Ибн Халликану, он был средь бела дня на глазах у застывших от ужаса очевидцев схвачен и сожран невидимым чудовищем. О его безумии также существует множество рассказов. Он утверждал, что видел легендарный Ирем, или Город Столпов, и что в руинах некоего покинутого безымянного города обнаружил ужасающие летописи и тайны расы, которая древнее человечества. Он не был фанатичным мусульманином и поклонялся неизвестным Существам, которых называл Йог-Сотот и Ктулху».

Далее следует отчет о различных изданиях «Некрономикона», в том числе и о его запретах властями. Затем резюме:

«1. „Аль Азиф“ написан приблизительно в 730 г. в Дамаске Абдулом Альхазредом.

2. Переведен на греческий Теодорием Филетасом как „Некрономикон“ в 950 г.

3. Сожжен патриархом Михаилом в 1050 г. (греческий текст)… Арабский текст утерян.

4. Олай переводит греческий текст на латынь в 1228 г.».

В 1938 году Уилсон X. Шеперд, любитель из Алабамы, издал этот небольшой розыгрыш в виде брошюры. Очерк перепечатывался несколько раз, обычно как «История и хронология Некрономикона».

Лавкрафт набросал эссе, не проверив приводимые факты, ибо в работе содержатся ошибки. Например, реально существовавший Олай Вормий жил в шестнадцатом-семнадцатом веках, а не в тринадцатом. Тем не менее научные выдержки и ссылки Лавкрафта многих убедили в существовании книги, и они изводили библиотекарей и книготорговцев требованиями предоставить ее. В картотеку библиотеки Йельского университета была подсунута учетная карточка на нее. Один остроумный книготорговец, Филип К. Душниз из Нью-Йорка, выставил в своем Каталоге № 78 экземпляр латинского издания за триста семьдесят пять долларов.

Однажды «Некрономикон» едва не материализовался. В конце тридцатых годов Мэнли Уэйд Уэллман, писавший тогда для дешевых журналов, а позже ставший профессором в Северной Каролине, зашел в подвальный книжный магазинчик в Нью-Йорке, в котором книги едва удерживались на провисших полках и все было покрыто толстым слоем пыли. Маленькая старуха, выглядевшая так, словно только отложила в сторону метлу, спросила его, что его интересует. Посмеиваясь, Уэллман ответил:

— У вас случайно нет «Некрономикона»?

— Ну почему же, есть, хи-хи, — захихикала старая карга, — правее… почти… вот он! [624]

Это была ложная тревога — она его не расслышала, но Уэллман испытал некоторый шок.

В 1935 году, хотя Лавкрафт и заявил, что впредь не сможет уделять много времени любительской печати, он все-таки внес в нее еще один значительный вклад: Морис Мо уговорил его написать для своего журнала статью в пятнадцать тысяч слов о римской архитектуре. Лавкрафт отослал ему лишь черновик. Когда стало ясно, что Мо не опубликует работу, Лавкрафт попросил вернуть ему рукопись, так как Хайман Брадофски хотел напечатать эту статью в своем «Калифорниан» («Калифорниец»). В декабре 1935–го Лавкрафт стонал: «Полагаю, мне придется ее напечатать».

Но, как оказалось, он был пощажен от этой изнурительной работы: Мо потерял рукопись. Эта статья — одна из трех значительных работ Лавкрафта, не считая писем, о которых известно, что они утрачены.

Некогда он написал рассказ для неизвестного клиента о жабоподобном боге Цатоггуа Кларка Эштона Смита. Клиент отослал рассказ в «Виэрд Тэйлз», но Райт не принял его, и с тех пор об этом произведении ничего не известно.

Также Лавкрафт рассказывал, что у его случайного знакомого, с которым он сошелся во время прогулок по улицам Провиденса, был «…написан рассказ о реальном случае. Жила некогда девушка, работавшая горничной в гостинице на Бенефит-стрит, потом она уехала и вышла замуж за богатого. Некоторое время спустя она вернулась и остановилась в той самой гостинице. Но с ней обращались грубо и пренебрежительно, так что она съехала, наложив при этом „проклятье“ на гостиницу, всех, кто ее унижал, и на все, связанное с гостиницей. Тотчас же на всех обрушились явные неудачи, а сама гостиница сгорела дотла. Более того, каким-то образом на том месте больше никому не удавалось снова построить что-либо. Даже тогда, когда Г. Ф. Лавкрафт рассказывал нам эту историю, место, где некогда стояла гостиница, до сих пор было пустым.

Лавкрафт закончил рассказ, но, не отпечатав по обыкновению машинописной копии, сделал лишь один экземпляр рукописи, который затем отослал издателю. Его рассказ так и не появился в печати. Он затерялся на почте».