Лайон Де Камп - Лавкрафт: Биография

Затем оставалась детская зависимость Лавкрафта от своих теток. Вместо того чтобы пользоваться услугами какого-нибудь нью-йоркского банка, он продолжал разрешать им заведовать его деньгами и скупо выдавать проценты из его ипотечного обязательства. Стоило ему получить чек от «Виэрд Тэйлз» или откуда-нибудь еще, он отправлял его тетушкам, чтобы они могли получить по нему деньги и отослать их ему. Когда его обувь или другие предметы одежды требовали починки, он тоже отправлял их тетушкам — те отдавали вещи в ремонт в Провиденсе и затем высылали обратно.

На протяжении двух лет — в среднем раз в неделю, а иногда и чаще, — он писал длинные письма Лилиан Кларк, не считая более редких посланий Энни Гэмвелл. Письма миссис Кларк часто изобиловали утомительными мелочными подробностями повседневной жизни. В них рассказывалось о его еде, одежде, экскурсиях и встречах с друзьями. Хоть и менее интеллектуальные, нежели некоторые из его других писем, они дают практически каждодневный отчет о его делах в Нью-Йорке.

В ответ Лилиан Кларк высылала своему племяннику провиденсские газеты и массу вырезок, не позволяя таким образом истираться «серебряной пуповине» [287] «Серебряная пуповина» — психологический термин, означающий эмоциональную связь между матерью и ребенком. (Примеч. перев.) . Лавкрафт никогда не принимал близко к сердцу фразу в свадебной церемонии об «отречении от всех других». В своем первом после свадьбы письме миссис Кларк он убеждал обеих тетушек приехать и жить с ним: «А теперь, семья, приезжайте на празднование! Вы — и это уже не подлежащее изменению решение Судьбы — собираетесь жить здесь постоянно! Отрицательный ответ не принимается, а если вы не приедете добровольно, то будете похищены! То же самое относится и к Э. Э. Ф. Г. [Энни Гэмвелл]…» [288] Письмо Г. Ф. Лавкрафта Л. Ф. Кларк, 9 марта 1924 г. .

Но тетушки приглашение не приняли. Впрочем, той весной Энни Гэмвелл останавливалась у них, поскольку она хотела также повидаться и со своими друзьями в Нью-Джерси. Соня написала Энни письмо, источающее радушие:

«Дорогая!

.. Я так рада, что вы приедете!.. Моя дорогая, я вправду надеюсь, что вы сможете остаться надолго! …Не могу дождаться, когда же вы приедете сюда…

С любовью, ваша Соня».

Лавкрафт добавил обещание показать город и попросил выслать еще кое-какую одежду. Ему также доставили из Провиденса множество предметов домашней мебели, поскольку он утверждал: «Я не смог бы жить где-либо без своих собственных семейных вещей — мебели, знакомой мне с детства, книг, которые читали мои предки, и рисунков, выполненных моими матерью и бабушкой». Друзья поражались той основательности, с которой он взялся за перевозку Провиденса в Бруклин. Ненужную мебель в Провиденсе — раскладушку, комод и газовую плиту — отдали Эдди, еще Лавкрафт оставил глобус звездного неба.

Пока же он наслаждался жизнью. Он купил модели-сувениры Вулворт-билдинг и Статуи Свободы, объяснив: «Я так люблю Нью-Йорк, что собираюсь перетащить кое-что от него домой» [289] Письмо Г. Ф. Лавкрафта и Сони Г. Лавкрафт Э. Э. Ф. Гэмвелл, март 1924 г.; Г. Ф. Лавкрафта Б. О. Двайеру, 26 марта 1927 г. .

Дополнительная напряженность в браке, как открылось Соне, была вызвана своеобразными привычками и мировоззрением ее мужа. Хотя она, возможно, и пыталась делать на это милое лицо, он был слишком прохладным возлюбленным. Он никогда не говорил слова «любовь», а его представление о словесном выражении любви заключалось во фразе: «Моя дорогая, ты даже не представляешь, как высоко я тебя ценю». Его успехи в нежных физических контактах заключались в переплетении своего мизинца с ее и выдавливании из себя «ап!».

Лавкрафт пытался перестроиться с ночного образа жизни. В мае, когда Мортон пригласил его на собрание литературного клуба, он ответил, что не сможет прийти, если у Сони не получится появиться там тоже, добавив: «Обычно ей приходится рано заваливаться спать, и я должен приходить в соответствующее время, поскольку она не может лечь спать, пока не лягу я…»

Он, однако, постепенно вновь вернулся к своему обыкновению «не ложиться спать большую часть ночи, как когда он с Сэмом Лавмэном приезжали ко мне [к Соне], и когда его тетя, миссис Гэмвелл, навещала нас, в то время как мне приходилось рано вставать, готовить и подавать завтрак, готовить ему обед и затем возвращаться к работе» [290] Письмо Г. Ф. Лавкрафта Дж. Ф. Мортону, 6 мая 1924 г.; Sonia Н. Davis, неопубликованная рукопись. .

Существуют вполне логичные основания для писательской работы поздно ночью. Большинству авторов необходимо, чтобы им не мешали на протяжении многих часов. Прервите писателя — и у него уйдет четверть, а то и половина часа на то, чтобы вернуться к своему настрою. Так что, чтобы не давать ему сочинять совсем, нужно лишь прерывать его каждые пятнадцать минут или около того.

Поздно ночью не звонят ни телефон, ни дверной звонок. Соседи, торговцы, доставщики или сборщики налогов не возникают на пороге ради важных дел. Дети, если таковые имеются, спят в кроватях, вместо того чтобы просить папочку пойти погулять и поиграть с ними или сводить в кино.

С другой стороны, если у писателя обычная средняя семья, эти ночные часы напряженны для остальных домочадцев, которых их работа, учеба, походы в магазины и другие потребности вынуждают держаться традиционного распорядка. Для разрешения этой дилеммы некоторые писатели встают в четыре утра и делают большую часть работы до завтрака.

Рассеянность Лавкрафта была просто создана для того, чтобы свести с ума любого живого, расторопного и рационального человека. Соня писала: «Иногда мы договаривались, что он встретит меня после работы и мы пойдем обедать в какой-нибудь модный ресторан, а затем посмотрим спектакль или кино, а порой и комическую оперу. У него не было представления о времени. Множество раз мне приходилось ждать его в каком-нибудь фойе или на углу улицы, когда мороз доходил до тридцати градусов, а иногда и ниже. Без всякого преувеличения, в ожидании его я часто стояла там от сорока пяти минут до полутора часов».

Всплыла и его ксенофобия. Лавкрафт сказал Соне, «что, когда бы мы ни оказались в компании, он оценит ее только в том случае, если „арийцев“ будет большинство» [291] Sonia Н. Davis «The Private Life of Howard Phillips Lovecraft», неопубликованная рукопись из Библиотеки Джона Хэя, pp. 12f, в сокращенном виде в «Howard Phillips Lovecraft as his Wife Remembers Him» в «Providence Sunday Journal», 22 Aug. 1948, part VI, p. 8, col. 4, и в «Н. P. Lovecraft as his Wife Remembers Him» в «Books at Brown», XI, 1 8c 2 (Feb. 1949), p. 8. . Когда он отпускал грубые замечания о евреях, Соня обычно напоминала ему, что, в конце концов, она сама выходец из тех самых «чужеземных орд», которые он так бранил. Тогда Лавкрафт самодовольно отвечал: «Ты теперь миссис Г. Ф. Лавкрафт из дома 598 по Энджелл-стрит, Провиденс, штат Род-Айленд» [292] Sonia H. Davis «Howard Phillips Lovecraft as his Wife Remembers Him» в «Providence Sunday Journal», 22 Aug. 1948, part VI, p. 8, col. 6; «Н. P. Lovecraft as his Wife Remembers Him» в «Books at Brown», XI, 1 8(2 (Feb. 1949), pp. lOf. , словно это каким-то образом избавляло от клейма.