Анатолий Чупринский - Моцарт

Вена встретила Вольфганга и Констанцу традиционным дождем. Все было неуютно, мокро, серо. Такими же серыми были лица всех прохожих, знакомых. Необходимо было опять впрягаться в бесконечную борьбу за выживание…

Нищета костлявой рукой намертво вцепилась в горло Вольфа. Домовладелец грозится подать в суд и со скандалом выкинуть на улицу семью. Кредиторы устроили настоящую охоту. Постоянные недомогания Констанцы и болезни ребенка могут свести с ума. И Вольф снимает для работы каморку на другом конце города.

В каморке темно, сыро, холодно. Убогая свеча едва светит. Больше коптит. Маленькое зеркальце на цепочке запотело и совсем не дает бликов. По стенам бегают гигантские, уродливые тени. Они словно колышутся на ветру, хотя тот завывает на улице.

Вольфганг сосредоточенно пишет. «Волшебная флейта» уже близка к завершению. Только никак не дается увертюра.

«Черный человек» появился внезапно. Бесшумно возник перед столом. Черная шляпа, надвинутая на самые глаза, черный плащ, черный шарф, закрывающий почти все лицо. Вольфганг вздрогнул.

— Что вам угодно?

«Черный человек» молча сел на стул, протянул конверт.

Вольфганг развернул письмо, быстро пробежал глазами. Заказ на… Реквием! Заупокойная обедня! Срок исполнения и цена… во усмотрению господина композитора. Без подписи.

— Кто вы? — прямо спросил Вольфганг.

Незнакомец отрицательно покачал головой.

— От кого пришли?

Опять отрицательное покачивание головой.

— Я вынужден отказаться! — решительно заявил Вольфганг.

Тогда незнакомец наконец заговорил. Голос был знакомый, чуть глухой, надтреснутый. Вольфганг никак не может вспомнить, где?.. когда?.. он слышал его.

— От инкогнито.

Определенно Вольфганг ухе слышал этот голос. И не раз. Проклятая темнота! Лица не разглядеть, видны только глаза.

— Сколько времени вам понадобится? — спросил незнакомец. Вольфганг пожал плечами.

— Около… трех… недель…

«Черный человек» кивнул и поднялся со стула.

— Какой гонорар потребуете? — опросил он глухим голосом.

Вольфганг назвал сумму, по его мнению, очень значительную. В надежде, что «черный человек» откажется. Не тот вынул кошелек и положил на стол в два раза большую сумму. Монеты столбиком возвышались над оплывшей свечой.

— Это задаток! — глухо оказал незнакомец. И ухе отойдя от стола, добавил. — Столько же… по завершении.

Вольфганг перевел взгляд на столбик монет. Устало прикрыл глава и откинулся на спинку кресла.

Вполне хватит, чтоб отдать долги, купить новую обувь Констанце и мальчику… и некоторое время существовать.

Когда открыл глаза, «черного человека» уже не было. Он словно растворился в черной мгле.

Заупокойная обедня?.. Таинственный знак, что настала пора собираться в… дальний путь… Даже внимательная Констанца не подозревала, до какой степени болен Вольфганг. Никто не знал…

Мысли о скорой смерти не раз приходили ему в голову. Но относился к этому он довольно спокойно. С мудростью простоте крестьянина, труженика. «Бог дал, Бог взял!». Но пока…

… пока есть силы, пока изнуряющая болезнь окончательно не свалила с ног… надо еще многое успеть! Многое сделать!

И Вольфганг опять пододвинул к себе нотные листы.

В один из таких пасмурных дней к Вольфгангу заявился Михаэль. С каким-то угрюмым молодым человеком лет шестнадцати.

— Вот! — проникновенно произнес Михаэль. — Тот самый молодой человек. Помните, я говорил о нем…

Вольфганг не помнил. Слишком занят был «Волшебной флейтой», самочувствием Констанцы, угрозами кредиторов…

— Он великолепно играет на фортепьяно, на органе, на скрипке, на альте… Людвиг ван Бетховен.

Юноша первым протянул руку и Вольфганг чуть не вскрикнул. Настолько сильным было его рукопожатие. Лицо юноши было словно высечено из камня. Грубые, резкие черты. И голое звучал как-то… гортанно. Вдобавок он еще в сутулился.

Стоило юноше заиграть, как Вольфганг убедился, что у него нет никаких перспектив, как у исполнителя. Слишком груб, резок в вызывающе неотесан.

— Людвиг играет на органе! — пояснил Михаэль. — Он ведь служит в церкви. Клавесин не его стихия.

— Я заметил… — поморщился Вольфганг.

— Но вы беретесь его обучать? — настаивал Михаэль.

— Приходите через неделю, посмотрим…

Угрюмый Людвиг открыл, было, рот, но Михаэль опередил его.

— Его больше интересует искусство композиции, нежели исполнение. Людвиг считает, только сочинительство… достойное дело для настоящего мужчины.

— Признаться, он прав… Надеюсь, встретимся.

Но встретиться им больше не довелось. Ученик не явился ни через неделю, ни через месяц. Молодой Людвиг ван Бетховен нашел другого учителя. Антонио Сальери.

Любимый трактир «Серебряная змея». Именно здесь Вольфганг познакомился со своим последним и самым преданным другом. Отставным солдатом Дайнером. Простой, необразованный и грубоватый человек, ничего не смысливший в музыке, Дайнер в первую их встречу был просто ошеломлен. Вот этот… худой, маленький и болезненный молодой человек в поношенном камзоле и есть… самый знаменитый, гениальный композитор… Вольфганг Амадей Моцарт!

Служивший привратником, Дайнер был абсолютно убежден. Все великие люди живут в сытости и богатстве. Окружены роскошью и почтением. А тут…

Дайнер долго приглядывался к Моцарту, прежде чем осмелился подойти к его столику.

К его великому изумлению, Моцарт оказался на редкость прост.

— Присаживайтесь, приятель! Как жизнь? — весело спросил он.

— Все течет… — неопределенно ответил отставной солдат.

— Все течет и ничего не меняется! — заключил Моцарт.

— Я имел ввиду… хозяйскую крышу… А вы о чем?

Музыкант Моцарт и привратник Дайнер несколько секунд изучающе смотрели друг другу в глаза. Потом весело рассмеялись.

До самых последних дней Дайнер будет опекать Вольфганга. Помогать Констанце по хозяйству, ездить с ней осенью закупать дрова, играть с ребенком, маленьким Вольфгангом. Иной раз он будет незаметно подсовывать Констанце в кошелек несколько монет из своего привратницкого жалования.

И Дайнер будет одним из очень немногих, кто пойдет за гробом бедного Вольфганга до самых городских ворот…

Вольфганг Амадей Моцарт скончался 5 декабря 1791 года.

Вольфганг умер тихо и незаметно. Как его мать Анна Мария. Михаэль Гайдн был в отъезде. Узнал о случившемся много позже. Когда все уже произошло. Констанция тяжело болела и тоже не могла быть рядом. Сама лежала в постели в пансионе мамаши Вебер.

За Вольфгангом ухаживал только привратник Дайнер. Как мог. И маленькая Софи. Она была последним живым существом, которое видел Вольфганг в этой жизни.

Похороны прошли по третьему разряду. Самому скромному. Два похоронщика погрузили гроб на повозку и медленно покатили по городу. За гробом шли…