Валериан Альбанов - На Юг, к Земле Франца-Иосифа

Тем временем мы продолжали медленно, при противном ветре, подвигаться вперед, и берег стал значительно ближе. Стараемся разобрать место, к которому подходим: капитан Сахаров утверждает, что перед нами «Семь островов», но почему-то мы не видим огня маяка «Харлов», хотя он должен бы уже открыться.

Стало темно. Повернули на SO, вдоль берега.

После ужина, уже около 10 часов, впереди показались огни парохода, идущего навстречу. Этот шел уже ближе к нам, и его мы надеялись не упустить.

Он быстро приближался и был ярко освещен электричеством. По-видимому, это почтово-пассажирский пароход Мурманского срочного пароходства, совершающий обычный рейс по Мурману; лучшего нам и желать было нечего, так как этот пароход мог подвести нас к любому становищу.

Моментально наш капитан лег в дрейф, высоко в воздух полетели сигнальные ракеты и, кроме того, мы стали жечь фальшфейры. Мы ожидали, что пароход сейчас же повернет на нас, чтобы узнать, в чем дело, но того не случилось. Неужели на нем не заметили ракет и фальшфейров? Стали на баке жечь паклю, облитую керосином; пламя поднялось такое, что можно было подумать, что на судне пожар, но пароход по-прежнему шел своим курсом и на наши сигналы не обращал внимания. Оставалось еще одно средство в нашем распоряжении: это наши зверобойные пушки. Это должно подействовать!

Поднялась такая канонада, что наши артиллеристы только успевали забивать заряды по очереди то в правую, то в левую пушки.

Действительно, это произвело впечатление сильное на пассажирском пароходе, но только совершенно для нас неожиданное. Моментально пароход, который был так недалеко, исчез, как сон. Невольно стали протирать глаза: да был ли это в действительности ярко освещенный пароход, или только нам показалось!

Нет, пароход был, но он почему-то закрыл все электрические огни и куда-то исчез…

Все были поражены, первое время даже молчали, но затем по адресу исчезнувшего парохода посыпалась такая отборная ругань, что капитану после этого, должно быть, долго «икалось».

Нам не досадно было, когда давеча нас не заметил «иностранец», идущий далеко от берега, и которого мы, действительно, только стеснили бы; но этот пассажирский русский пароход, заходящий во все становища Мурмана, имевший возможность без труда помочь нам и не захотевший этого сделать, «подло» скрывшийся где-то во тьме, он положительно нас взбесил.

Капитан Сахаров объяснял исчезновение парохода тем, что поморы на парусных судах часто «балуют», зажигая большие огни, как бы требуя помощи от проходящего парохода, но когда к ним подходят, оказывается, что они все перепились пьяные.

Однако чем же мы виноваты, что пьяные поморы «балуют», и зачем исчезать таким «чудесным» образом, то есть закрыв огни. Ведь могло быть, что мы и на самом деле тонули.

Но пароход, на который мы так надеялись, исчез, а так как мы еще не тонули, то продолжали всю ночь трепаться под парусами, почти на одном месте.

Утром, когда стало светло, удалось, наконец, опознать берега; оказалось, что капитан Сахаров не ошибся вчера. Так как ветер был слабый и противный, идти самостоятельно под парусами в Белое море было слишком долго, то мы повернули обратно вдоль берега, надеясь в каком-нибудь становище высадиться и дать телеграмму в Александровск о высылке или буксира, или угля.

Против становища Рында к нам подошла «шняка» [70] Официально эта «шняка» называлась гафель-шхуна «Сириус» и принадлежала рыбопромышленнику И. Я. Соболеву. с рыбаками. Это были первые люди, которых увидели мы за два года; они узнали «Св. мученика Фоку» сразу видя его таким необычайно потрепанным, подошли к борту. Рыбаки первые сообщили нам о крупных событиях, происшедших без нас. Помню, мы сами задали им вопрос, самый обычный и интересный после двух лет отлучки.

— Что, войны-то никакой нет?

— Как нет? Большая война идет; немцы, австрийцы, французы, англичане, сербы, — почитай, что все воюют. Из-за Сербии и началось.

— Ну, а Россия-то воюет ли?

— А как же! Известно и Россия воюет!

— Так это же Европейская война! — вырвалось у кого-то восклицание.

— Вот, вот. Так ее называют. Европейская война.

Узнали мы после этого и некоторые подробности, которые можно узнать от рыбаков, встреченных в море у берегов Мурмана. Пароход, который вчера убежал от нас, был, действительно, Мурманского пароходства — «Ломоносов». Он испугался наших выстрелов, приняв в темноте бедного «Фоку» за неприятельский корабль.

Время на Мурмане было тревожное…

Рыбаки дали нам свежей рыбы и… целых две осьмушки махорки. Теперь мы всласть покурили, так как на «Фоке» табак тоже вышел, и все давно уже страдали от неимения его.

П. Г. Кушаков дал за это рыбакам бутылку рома, даже и не подозревая, что представляет из себя теперь в России ром…

Войти и Рынду при этом ветре и при начавшемся отливе мы не могли самостоятельно, а потому Кушаков отправился туда с рыбаками на «шняке», чтобы телеграфировать в Александровск, а в ожидании «Фока» стал лавировать около Рынды. Часов около четырех дня из Рынды показался большой промысловый моторный бот, идущий к нам. Это местный рыбопромышленник и торговец Соболев, по собственному почину, спешил нам на выручку. Немного погодя показался и еще такой же бот; покричав, как полагается, достаточно долго «ура», оба бота соединенными усилиями взяли «Фоку» на буксир и повели в Рынду.

Соболев не забыл захватить для нас целую пачку газет, из которых мы более подробно ознакомились с крупными политическими событиями, происшедшими в Европе.

По странной случайности в этой же пачке газет мы прочитали о поисковых экспедициях, снаряженных Гидрографическим управлением морского министерства для поисков экспедиции 1912 года Седова, Брусилова и Русанова. Поисковые экспедиции уже отправились по назначению. «Св. Анну» отправились искать, оказывается, в Карское море.

В 8 и 9 часов вечера мы были в почтово-телеграфной конторе Рынды, где уже сидел Кушаков, и давали телеграммы о нашем возвращении к жизни.

Самым богатым из нас был Кушаков, обладавший несколькими сотнями рублей. Вторым был Конрад, имевший один фунт стерлингов, который нашел на «Св. Анне» в прошлом году, ломая переборки и койки в кубрике на топливо. У остальных же, кажется, ни у кого не было ни копейки. По крайней мере за мои телеграммы заплатил П. Г. Кушаков. Неудивительно, что все мы нуждались в деньгах, без которых здесь обойтись было труднее, чем на Земле Франца-Иосифа или на льду. Поэтому-то и смысл большинства наших телеграмм главным образом сводился к требованию «денег, денег и денег».

Вечером, сидя за чаем у Соболева, мы узнали, что завтра в Рынду придет пассажирский пароход «Император Николай II» на пути в Архангельск.