Владимир Карпов - Вечный бой

Кандыбин и Ячменев возвращались домой усталые и довольные.

- Хорошее дело начали, - сказал полковник. - Я после сегодняшнего разговора сам как-то более молодым себя чувствую. Работа с молодыми на многих повлияет благотворно. Возьмите хотя бы Зайнуллина. Он человек своеобразный, коряжистый. А после общения с молодыми непременно подшлифуется...

- Кстати, как же быть с Зайнуллиным? Это такой кремень, говорить он не любит, может наотрез отказаться. И ничем его не сдвинешь, - озабоченно сказал Кандыбин.

- Что касается подготовки его выступления, то я сяду с ним вместе и помогу отобрать самое существенное и полезное. А приглашение передайте вы. Вам он не откажет. Да еще если вы сделаете это умело... Стихия Зайнуллина черновая кропотливая работа. В торжественной и парадной обстановке он теряется и становится беспомощным.

5

Вечер наступал, как всегда в пустыне, поздно. По часам уже скоро ночь, а небо все еще пылало ярким светом. Красное солнце лежало неподалеку на барханах.

Алексей шел в столовую ужинать. Из двери магазина навстречу вдруг шагнул Ячменев. Он держал в охапку множество покупок. Подполковник резко остановился, чтобы не столкнуться с Шатровым, отчего верхний пакет, кувыркнувшись, шлепнулся на тротуар. Лейтенант поднял пакет и посмотрел на руки Ячменева. Положить было некуда.

- Ну что ж, неси, нам по пути, - весело сказал Ячменев.

Шатров улыбнулся:

- Пожалуйста.

Когда подошли к дому, подполковник пригласил:

- Заходи.

Алексей зашел. Их встретила жена Ячменева, такая же маленькая, кругленькая, беловолосая. "Правду говорят, что муж и жена со временем становятся похожи друг на друга", - отметил лейтенант.

- Фима, ты с гостем? Почему не предупредил?

Ячменев взглянул на Алексея, чуть прищурился: как, мол, согласен быть гостем?

- Я не гость. Я попутчик, - заторопился лейтенант и подал хозяйке пакет. "Фима, - думал Алексей, - это она его так уменьшительно зовет от Афиногена. Интересно, деревенского имени стесняется или с молодости у них так осталось?"

- Почему не гость, - возразил Ячменев, - раз вошел в дом, значит, гость. Проходи. Знакомься, это моя жена, Клавдия Сергеевна.

Лицо у жены Ячменева было простое, белобровое, с Добрыми карими глазами. Ей было уже за сорок. Чистенькая и опрятная, она будто излучала спокойствие. В прихожей крашеный пол поблескивал прохладным глянцем. Половичок, аккуратно подшитый по краям, был слегка влажным, чтоб лучше собирал пыль.

- Эх!.. Давно не бывал Шатров в семейных домах. Ему захотелось остаться хоть ненадолго в этом чистом, ухоженном доме.

Ячменев передал жене покупки и легонько подтолкнул Шатрова:

- Проходи!

В комнате тоже чисто, светло и просторно. Ничего лишнего. Ковер на полу, полированный стол, четыре стула, книжный шкаф, маленький сервант с "парадной" посудой.

Все просто и с хорошим вкусом. Да... А в компании "мушкетеров" замполита считали человеком деревенским, недалеким.

- Клаша, неси нам закуски. Сейчас мы с лейтенантом чайку с огурчиками откушаем.

Шатров взглянул на подполковника.

- Что смотришь? - улыбнулся тот. - Ты думаешь, замполиты только нотации читают. Нет, брат, они и водку пьют! Это никому не возбраняется, все дело в норме. Тем более сегодня суббота.

На столе появились сияющая посуда, салфетки, закуски. Особенно поразили Алексея маринованные грибы - в этих-то краях!..

- Кланя, ты сегодня раздобрилась! - воскликнул подполковник. - Скажу тебе по секрету, товарищ Шатров, эти грибки Клавдия Сергеевна подает только самым почетным гостям. Есть у нее заветные баночки, привезли из России. Признаюсь, зашел к нам как-то начальник тыла, грибков не поставила. А тебя потчует, значит, произвел впечатление!

Пока хозяйка хлопотала на кухне, Ячменев включил магнитофон, настроил его так, чтобы музыка не мешала разговору. А музыка была джазовой. И Шатров опять удивился. И, словно поняв это, Ячменев сказал:

- Придешь иногда усталый. Включишь приемник, и вот где-то далеко-далеко играет джаз... У меня магнитофон всегда наготове, если что-нибудь хорошее по радио транслируют, кнопочку чик - и записал. Вот на этой кассете дальше будет вещичка - негры поют. Заслушаешься! Я люблю, чтобы джаз был настоящим - не какофония или заумь какая-нибудь, а с четким ритмом, с мелодией.

Водку пили без тостов, просто для аппетита, только первый раз чокнулись, и Ячменев сказал:

- За ваш приход к нам. Шатров не придал значения этому "вы", у подполковника такое в разговоре случалось. А Ячменев на этот раз не оговорился, вырвалось это "вы" непроизвольно - он сейчас, глядя на Шатрова, подумал обо всех бывших его друзьях из "капеллы".

После военторговской "столовухи" Алексею все казалось необыкновенно вкусным. Борщ был душистым и такого особенного цвета, который нельзя определить одним словом: он искрился и переливался разными оттенками - был он, пожалуй, похож на рыжего петуха с огненными вспышками на перьях. Котлеты (да, именно котлеты, которые Шатров терпеть не мог, в столовой их подавали синими, скользкими) у Клавдии Сергеевны были ароматные, с хрустящей поджаристой корочкой сверху и нежной, пахучей, тающей во рту мякотью внутри.

"И я бы мог жить, как они, - подумал Шатров. - И Надя могла бы так готовить. Могла бы..."

- Сейчас нам Клавдия Сергеевна чай организует, - сказал Ячменев. - Ты в шахматы играешь?

- Немного.

- Давай сгоняем одну партию, пока хозяйка стол приберет.

Подполковник открыл книжный шкаф. На средней полке лежала коробка с шахматами, на коробке альбом с фотокарточками.

- Семейная летопись наша! - воскликнул Ячменев. - Хочешь посмотреть? Взгляни.

Он сел рядом с Шатровым, раскрыл альбом. На первом листе были прикреплены карточки, изображающие солдат, - простые одинаковые парни со стрижеными головами.

- Узнаешь?

Шатров пригляделся: на всех карточках, и одиночных и групповых, встречалось одно лицо - белобровое, белобрысое, - несомненно, Ячменев в молодости.

- Узнаю.

- Это, брат, тридцать седьмой год, срочная служба. - Он перевернул лист: - А вот училище.

С фотографии смотрел задорный паренек с круглыми девичьими щеками, видно, ни разу еще не брился. Одет в хорошо подогнанную форму курсанта. А на другой фотографии Ячменев сидел в лейтенантской форме с двумя кубиками на петлицах и в новых честящих ремнях через оба плеча. Волосы на голове только что начинали отрастать - щетинисто топорщились.

Ячменев открыл следующую страницу альбома:

- А это Дальний Восток. Командир взвода. Наскучался о волосах, гляди, какую гриву отпустил.

На Шатрова смотрел молодой командир с гладким зачесом назад, в глазах его - торжественная серьезность.

- Каждый день ходил восемь километров по зарослям в Мигуновку. Восемь туда и восемь обратно. Знаешь зачем? - Ячменев перевернул страницу. - Вот она, укротительница отчаянного пограничного волка!