Владимир Карпов - Взять живым !

- Правильно, - поддержал капитан Соломатин, - не надо больше об этом.

Майор обиженно хмыкнул, пожал плечами, встал и ушел покурить.

- Ты, Юра, забудь, что говорила эта шлюха, - посоветовал капитан, не глядя в глаза курсанту. Ему было стыдно смотреть на юношу.

Вдруг открылась часть стойки, которая огораживала кассу. Из кассы вышла молодая женщина. Она подошла к Василию и негромко, но в то же время не таясь от тех, кто находился поблизости, сказала:

- Пойдемте, товарищ старший лейтенант, я устрою вас на ночлег.

Это было очень кстати. После случившегося неприятно оставаться рядом с Ланским. Без долгих размышлений Василий взял свой чемодан и приготовился шагать через лежащих. Но вовремя спохватился: "Нехорошо так бросить друзей".

- А в комнате отдыха еще три места не найдется? - спросил он.

- Нет, могу устроить только одного.

Ромашкин смотрел на сапера и курсанта - как быть?

- Иди, - сказал капитан, - зачем здесь маяться, если есть возможность отдохнуть по-человечески.

Василий кивнул и зашагал к двери.

Вышли в мокрую тьму. Ветер словно влажной марлей зашлепал по лицу. Василий шел за женщиной и думал: "Как неосторожно мы болтали..." Поравнялся с ней, спросил:

- Вы все слышали?

- Спасибо вам, товарищ старший лейтенант.

- За что спасибо?

- Заступились за женщин.

Ромашкин предполагал, что кассирша ведет его в гостиницу или в комнату отдыха для летного состава, где хочет устроить в порядке исключения. Но они вошли в подъезд с запахами домашней кухни. Не похоже, чтобы здесь размещалась гостиница.

Вынув из сумочки ключ, женщина отперла дверь на втором этаже. В светлом коридоре было три двери. За двумя из них слышались голоса. Одна из дверей распахнулась. Выглянула полная молодая блондинка в байковом бордовом халатике.

- Верочка пришла, - приветливо не то спросила, не то сообщила она тем, кто был за дверью, - да еще с гостем! - Глаза соседки засветились любопытством.

Тут же отворилась другая дверь, из нее шагнула пожилая, с отекшими ногами, по-домашнему не причесанная, женщина.

- Гость у Веры? - изумилась она и бесцеремонно стала рассматривать Василия. - Старший лейтенант. Красивый, - говорила она по мере осмотра. Глаза у нее были доброжелательные, тон шутливый, поэтому слова ее хоть и смущали, но не были неприятными.

- Раздевайтесь, - сказала Вера и сняла пальто у вешалки.

Ромашкин стянул шинель. Пожилая соседка воскликнула:

- Сколько наград! Однополчанин, Верочка?

- Да, вместе воевали.

- Вот как хорошо, очень рада за вас. - Блондинка, не стесняясь, спросила: - Есть чем угощать гостя-то? Если нет, возьмите у меня с белой головкой, не разливная. Петя вчера привез.

Вера посмотрела на Василия, глазами спросила: "Взять?" Он смущенно ответил:

- Не надо. Вы же знаете, я уже...

- Ну проходите, не стесняйтесь, - пригласила пожилая, будто звала в свою комнату.

Соседки явно уважали Верочку. И гости, видно, у нее бывали не часто. То, что кассирша привела его не в гостиницу, а к себе, очень смутило Ромашкина, он чувствовал себя стесненно и рад был поскорей войти в комнату с глаз долой от соседок, хотя они и были приветливы.

Комнатка Веры оказалась крошечной. Меньше чем прихожая. Здесь стояла одна солдатская железная кровать. В узком проходе между кроватью и стеной тумбочка, на тумбочке зеркальце, пудра, флакончик духов. У самой двери стоял одинокий старинный стул. Его добротное, темное от времени дерево, желтая сеточка на спинке и тисненая ткань на сиденье очень не гармонировали с беленными известью стенами и больнично-казарменным убранством комнатки.

- Садитесь, - Вера указала на стул.

Ромашкин увидел по глазам: ей приятно, что у нее есть такой хороший стул и что гостю на нем будет удобно.

Василий поставил чемодан к спинке кровати, сел и с любопытством стал разглядывать Веру. Она стояла напротив, улыбалась и терпеливо ждала, когда он закончит осмотр.

Было ей лет двадцать, но выглядела она старше.

Карие глаза хоть и улыбались, но за улыбкой стояла грусть. И видно было, грусть в глазах Веры какая-то не временная, а отстоявшаяся. Что-то не ладно в жизни этой девушки.

- Зачем вы привели меня к себе, вам одной тесно.

- Устроимся, товарищ старший лейтенант.

Ромашкин взглянул на кровать. Спать больше негде. Значит, ляжем вместе? Ему очень не хотелось, чтобы у этой доброй и, видно, не очень-то счастливой женщины прибавились неприятности.

- А что скажут ваши соседки?

Вера не переставала улыбаться:

- Пусть говорят что хотят... Да вы не думайте об этом, они хорошие.

- Я, собственно, не о себе, а о вас...

- Ладно, товарищ старший лейтенант, не сомневайтесь. Умываться будете? - она открыла тумбочку, подала чистое полотенце. - Идите в кухню, правая полочка моя, там мыло.

Василий медлил, не хотелось встречаться с женщинами.

Вера подошла к нему, расстегнула пуговки на его гимнастерке.

- Поднимите руки.

Он поднял. Вера потянула гимнастерку вверх, сняла ее и велела:

- Идите.

Василий вышел в коридор, несмело шагнул в кухню. В ней никого не было. Зеленый рукомойник с висячим железным стерженьком - один на всех жильцов. Ромашкин взял мыло с правой полочки, осторожно поднимал и опускал стерженек, старался не греметь, чтобы не вышли из своих комнат любопытные соседки.

В комнатке Веры были готовы две постели. На кровати сияли ярко-белые простыни с крупными квадратами, как слежались они в сложенном виде. Другая постель на полу - между кроватью и стеной. Ромашкин решил, что нижняя для него, и стал стягивать сапоги.

- Теперь пойду умываться я, - сказала Вера. - Ваше место на кровати. Пока я вернусь, укладывайтесь.

"Только этого не хватало; хозяйка, женщина, будет спать на полу, а я, проезжий молодец, на ее кровати", - подумал он, но возражать не стал, зная, что она будет настаивать и это затянется надолго. Как только хозяйка вышла, Василий тут же забрался под одеяло на полу. Приятная свежесть охватила его в чистой постели. Вспомнил душный, прокуренный зал аэропорта. "Вот предстояла ночка, не дай бог! Конечно, после фронтовых блиндажей, в тепле, в сухом помещении проспал бы безбедно со всеми, но все же в чистой постели куда приятней. Повезло. Только как быть с Верой? Пригласила она из уважения, как фронтовика, зная цену наградам, или же привела как мужчину? Может быть, скучно жить одной, видит, мужик не из болтливых, вот и привела. А соседки? Почему их не стесняется? Разговоры ведь пойдут. Пойдут ли? Еще неизвестно, каковы сами соседки. Кто у них за дверями, мужья или такие же, как я, страннички?"

- О! Я же велела вам, товарищ старший лейтенант, на кровать ложиться, - сказала Вера, глядя сверху вниз.

- Меня зовут Василий, фамилия Ромашкин, хватит по званию обращаться. Ему снизу хорошо были видны ее стройные полные ноги, он отвел глаза, чтобы она не заметила. Но она поняла это и отошла к стулу.