Самуил Зархий - Наркомпуть Ф. Дзержинский

Около четвертого вагона наркома поджидали Благонравов и Зимин. Зашел разговор о том, как идет подготовка отчета правительству о проделанной работе. Вскоре к ним подошли Грунин и два инженера.

Когда беседа закончилась и Феликс Эдмундович поднялся на нижнюю ступеньку своего вагона, откуда-то глухо донеслись гудки паровозов. Он остановился и прислушался. Стали прислушиваться и его собеседники. Гудки нарастали и приближались. И вот из-за дальнего поворота, где начинался затяжной уклон, показались дымки паровозов.

Взору открылось редкое и впечатляющее зрелище. По обеим ниткам главного пути, как бы соревнуясь между собой, мчались два поезда. Мощные локомотивы-декаподы легко тащили длинные вереницы товарных вагонов. Вызванный их стремительным движением воздушный поток подхватил с земли и закружил в воздухе мириады снежинок, ярко заискрившихся в лучах выглянувшего солнца.

И сквозь пелену снежной пыли, сквозь грохот быстро мелькающих на рельсах вагонных колес, послышался громкий, взволнованный голос Дзержинского:

— Смотрите, смотрите, как идут! Наши недруги кричат: «Советский транспорт разрушен, парализован и скоро совсем замрет…» А он — назло всем врагам — не останавливается, движется и движется!..

Народный комиссар несколько минут молчал, провожая глазами исчезающие в снежной дали поезда, и в наступившей тишине тихо и убежденно сказал:

— И еще как пойдет вперед наш транспорт!..

В наркомате уже знали, что Дзержинский выехал из Сибири в Москву. Заместитель наркома Фомин готовился докладывать народному комиссару о положении дел на транспорте. Вечером собрал он у себя членов коллегии и начальников управлений, чтобы проверить, как выполняются указания Дзержинского, поступившие из Сибири.

— Предложений Феликса Эдмундовича, — сказал Фомин, — о создании на дорогах правлений и об упразднении комиссаров мы сейчас касаться не будем. Эти вопросы будут обсуждаться в ЦК партии и в Совнаркоме…

— На днях я был в ЦК, — подал реплику Межлаук, заместитель комиссара Главного управления путей сообщения. — Там положительно относятся к предложениям Феликса Эдмундовича. Кстати говоря, позавчера состоялось совещание комиссаров Московско-Казанской дороги, которое приняло резолюцию о том, что институт комиссаров они считают устаревшим….

— Я же просил этих вопросов не касаться — недовольно прервал его Фомин. — Давайте обсудим, как выполняются практические указания наркома.

Замнаркома Емшанов сообщил, что в конце января получил из Сибири телеграмму с предложением широко распространить на железных дорогах технические усовершенствования, применяемые в Муромских мастерских. По мнению Дзержинского, следует подобрать группу инженеров, которая руководила бы внедрением этих усовершенствований на других предприятиях.

— Мне Феликс Эдмундович тоже писал об этом, — добавил Межлаук. — Но в своем письме он ставит вопрос гораздо шире, имея в виду не только муромские достижения.

Вынув из своей папки письмо, Межлаук прочитал:

«У меня все время в голове мысль о срочной необходимости иметь боевой орган введения и изыскания технических усовершенствований… Без этого мы крахнем. Это — основа нашего развития и более светлых перспектив».

— Собственно говоря, — заметил Борисов, — этим делом призван заниматься наш Высший технический комитет.

— Конечно, призван, Иван Николаевич, — согласился с ним Межлаук, — но что показала жизнь? Феликс Эдмундович справедливо считает, что наш комитет не является боевым органом, что он может быть лишь экспертом, консультантом. А чтобы вводить новшества в технику, нужны энтузиасты…

— Что же практически сделано по этому предложению наркома? — нетерпеливо обратился Фомин к Емшанову.

Тот ответил, что в отделе тяги подобрана группа специалистов.

— Кто еще получил указания из Сибири? — снова спросил Фомин.

Межлаук рассказал о письме Дзержинского комиссару Главного управления, в котором идет речь о состоянии культурно-просветительной работы и профессионально-технического образования на сибирских дорогах. Общая оценка положения: «Сплошной кошмар». И Межлаук зачитал выдержки из этого письма:

«…Чтобы добыть средства — рабочие клубы превращаются в похабные театры для спекулянтов, для извлечения из их карманов ден. знаков. В процессе такого добывания денег сами развращаются и в результате — ни средств, ни работы».

«…Детям негде учиться грамоте, подросткам — профессии своих отцов, взрослым негде просто собираться. Рабочие-железнодорожники перестают иметь культурное влияние на крестьянство… Вместе с тем идет разложение железнодорожников как специалистов своего дела. Старые выбывают, распыляются, не передавая своих знаний новым, не воспроизводится квалифицированность и грозят нам тяжелые последствия…»

— Очень метко подмечено! — воскликнул Борисов. — И когда только Феликс Эдмундович смог все это увидеть? Ведь он до предела был поглощен вывозом продовольствия из Сибири…

«Нельзя этого терпеть, — продолжал читать Межлаук. — Культура, культработа, профобразование — это один из самых существенных элементов производства — и с гибелью его гибнет и производство… Транспорт без культурной работы, без профобразования жить не может. Эта работа — его жизненный интерес…»

— Феликс Эдмундович, безусловно, прав, — остановил Фомин Межлаука, — но ведь мы собрались говорить о практических делах. В этом же вопросе НКПС бессилен что-либо сделать. Ведь не мы, а Паркомпрос ведает всей культурной и просветительной работой…

— «Почему же не передать ее нам со всей ответственностью?» — произнес Межлаук. — Это не мои слова, это пишет Феликс Эдмундович. Разве это не практическое предложение? Нарком в письме задает вопрос: «Откуда средства?» И сам же отвечает:

«Средства берутся из производства — это единственно разумно. В наших расчетах, в нашей смете — на культработу должна быть ее доля… Составляя производственную программу, надо обязательно учесть, как паровозное топливо, точно также и культурное топливо для людей… Одним словом — все решает, в том числе и культурный вопрос, одно — производительность труда. Вот лозунг, дающий нам уверенность в победе».

— Нельзя не согласиться с этим лозунгом, — заметил начальник финансово-экономического управления и добавил: — Но, если нам нечем платить за паровозное топливо, откуда же взять средства на «культурное топливо для людей»? Запланировать в смете, конечно, можно, но ведь смета наша совершенно не выполняется. С финансами на транспорте — катастрофа… Даже по зарплате огромная задолженность…