Мария Спендиарова - Спендиаров

Опьяневшие воины засыпают. Алмаст призывает врагов горящим светильником. В крепость проникают персы и убивают воинов и Татула.

Надир-шах призывает к себе Алмаст. Он объявляет ей, что она будет его наложницей. Алмаст охвачена любовью к убитому князю и раскаянием. Она хочет убить Надира, но шах выхватывает у нее кинжал, и княгиню уводят на казнь.

Концерты устраивались в пользу просветительных учреждений.

Так называли в народе денежные знаки белогвардейского правительства.

В.В. Орловский рассказывал мне, что Спендиарова особенно интересовал вопрос национальной политики большевиков, столь близкой его творческому и гражданскому миросозерцанию. «С волнением слушал он о том, что эта политика несет нациям равноправие, свободное развитие всем национальным культурам, — говорил Орловский. — Возможно, что во время этих бесед, имевших место в первые месяцы после установления в Армении советской власти, в душе композитора зародилось еще пока не высказанное решение поехать в Армению по окончании работы над оперой…»

В Судаке виноградарство было единственным занятием жителей, и, таким образом, в случае засухи или града население оказывалось обречено на голодное существование. «В период голода в Крыму в Судакском районе наблюдалась наибольшая смертность», — писала 25 июля 1923 года газет «Красный Крым».

Привожу написанные в форме письма воспоминания артистки Ф. Г. Раневской, встречавшейся со Спендиаровым во время его поездки в Симферополь:

«Дорогая Марина Александровна!

Помню Вашего чудесного отца, к памяти его отношусь благоговейно и хочу Вам рассказать об одной нашей встрече, особенно для меня дорогой. Есть люди, встреча с которыми как праздник, и, наверное, о таких сказал Чехов: «Какое наслаждение уважать людей!» Праздником была для меня встреча с композитором Спендиаровым. И теперь, когда я вспоминаю этого чистого, доброго человека, у меня на душе светлеет. Была зима — голодная и необычайно холодная для Крыма. Я в ту пору уже была актрисой и работала в Симферопольском театре. Однажды ко мне пришел удивительно симпатичный, очень застенчивый, очень деликатный человек. Это был уже прославленный композитор Спендиаров. Он рассказал мне, что в Судаке живет его семья, что семья большая, что очень плохо с продовольствием и что он очень беспокоится о детях, о которых говорил с большой нежностью. По совету ближайших друзей Александр Афанасьевич приехал в Симферополь с целью устроить концерт из своих произведений, для того чтобы на деньги от сбора купить муки и крупы. Когда он все это говорил, у него был смущенный, даже виноватый вид. После беготни и хлопот, очень его утомивших, в нетопленном, плохо освещенном зале состоялся концерт. Александр Афанасьевич был во фраке. Бледный, вдохновенный, он чудесно дирижировал такой же чудесной своей музыкой. Может быть, в спешке забыли отпечатать афиши или просто не до музыки было голодным людям, но зал был пуст… Я страдала за Спендиарова, который, к моему удивлению, явился ко мне после концерта очень довольный. «А знаете, дорогая, — сказал он, блаженно улыбаясь, — я очень доволен. Правда, сбора не было, но зато как играла первая скрипка, ах, молодец, первая скрипка!» И долго он еще расхваливал талант первой скрипки, а потом стал придумывать способ, как расплатиться с оркестрантами. Помнится, он попросил меня очень смущенно пойти с ним на рынок продавать часы с цепочкой для расплаты за концерт. Этого не понадобилось. Симферопольские друзья исхлопотали для него в Наркопросе все необходимое для его семьи, а музыканты, приглашенные Александром Афанасьевичем, отказались от компенсации. Встреча со Спендиаровым научила меня многому, а главное научила понимать, что такое художник.

1959 год. Ф. Раневская, народная артист

Текст охранной грамоты: «Настоящая грамота выдана композитору Александру Афанасьевичу Спендиарову в том, что он, Спендиаров Александр Афанасьевич, состоит под покровительством советской власти, органам которой предлагается ему оказывать всякое содействие. Квартира его в городе… Судак Феодосийского уезда не подлежит реквизиции и уплотнению без специальной на это санкции Крымнаркомпроса, имущество его, в частности книги, не подлежит реквизиции. Ему же предоставляется право пользоваться книгами из всех государственных учреждений, как-то: библиотека Центропечати, Госиздата, клубов и т. д. По делам, связанным с его профессией композитора, ему должно быть оказываемо содействие в отношении предоставления пропусков, средств передвижения и т. д. Независимо занимаемой им должности, он, Спендиаров Александр Афанасьевич, имеет право на получение академического пайка в размерах санаторного с правом замены одного продукта другим по месту своего пребывания. В случае возбуждения против него преследования об этом должен быть немедленно поставлен в известность Наркомпрос Крыма».

Газета «Рабочий» в январе 1923 года писала: «После той бессистемности и антихудожественности, которая начала было прививаться к сцене рабочего клуба, концертный ансамбль во главе с композитором А.А. Спендиаровым и под его руководством слушается всей аудиторией рабочего клуба с огромны вниманием, и даже такие, казалось бы, непонятные для неподготовленного рабочего номера, как музыка Ваха… по требованию рабочих повторяются дважды…»

Охрана работников искусств.

29 августа 1923 года газета «Красный Крым» писала: А.А. Спендиаров в первый раз продирижировал своей сюитой «Шах Персии Надир и армянский вождь Татул» из оперы «Алмаст», над которой работает теперь маститый композитор. Судя по исполненным четырем отрывкам, опера обещает быть красочным, сочным и вдохновенным произведением, в котором автор гениально использовал любимые восточные темы. Инструментальные части сюиты: «Персидский марш», «Атака», «Победоносное возвращение Татула» и «Молитва» — весьма колоритны и ярки. «Атака» блестяще и могуче оркестрована. Ариозо Шаха с безукоризненным искусством пропел Н.Н. Востоков.

Концерт, который послушать пришла вся Ялта, показал, что А.А. Спендиаров продолжает с прежним совершенством творить Прекрасную музыку, сотканную из чарующих восточных мелодии, облеченных в блестящие одежды изысканнейшей инструментовки и одухотворенных силой истинного музыкального таланта…»

Из воспоминаний Д.Р. Рогаль-Левицкого: «По окончании отделения… мы были в его артистической, где присутствующие артисты оркестра, В.И. Сук и многие другие, мне не знакомые, шумно выражали композитору свое восхищение. Наше появление прервало овации. Александр Афанасьевич тотчас же заключил в свои объятия взволнованного Василенко, а я потихоньку пробрался к исполненной партитуре и принялся отыскивать интересовавшие меня места. Наблюдавший за этой сценой В.И. Сук подошел к столу, на котором я просматривал партитуру, и сказал: «Учитесь, молодой человек, так инструментовать: прекрасная звучность и никаких излишеств».