Феликс Чуев - Солдаты Империи. Беседы. Воспоминания. Документы.

Капитуляцию принимал – Жуков.

Парад Победы принимал – Жуков.

Два ордена «Победа» – Жуков.

Три Золотые Звезды Героя у единственного из полководцев – Жуков.

Заместитель Верховного Главнокомандующего – - Жуков.

Известно, как в одном из документов переусердствовали и перед подписью Жукова напечатали не «заместитель», а «первый заместитель Верховного Главнокомандующего».

– Я не первый, а единственный! – возразил Георгий Константинович.

Думается еще вот о чем. У каждого крупного политика был полководец, который не имел и не должен иметь поражений. У Гитлера, например, таковым был Роммель. И когда англичане начали бить его в Северной Африке, Гитлер отозвал его оттуда, ибо понимал, что в сложившейся ситуации и Роммель ничего не сделает, а у нации должен быть образ непобедимого полководца. Так же Сталин отозвал Жукова из-под Ленинграда, когда не получалось полное снятие кольца блокады: Жуков не должен иметь поражений, его нельзя подставлять.

И сам Жуков признает, что из первой послевоенной опалы он был возвращен не кем-нибудь, а Сталиным.

Жуков есть Жуков, а Сталин есть Сталин, и история обязана воздать каждому по заслугам.

Сам Георгий Константинович очень хорошо сказал в одном из своих писем: «Время все рассудит и расставит по своим местам. Историю пытались обмануть и обхитрить – бесполезно. Надлежащую службу своему народу можно сослужить только правдой и борьбой за нее».

«Если можно так выразиться, – писал А. Е. Голованов, знатоками психологии ведения войны каждый в свое время и в своих масштабах были, как мне лично представляется, Александр Македонский, Александр Невский, Дмитрий Донской, в более позднее время – Суворов, Кутузов, Наполеон и в эпоху XX века, конечно, Сталин. Совершенно ясно, что пословица «один в поле не воин» относится к каждому из перечисленных выше. Все они имели достойных полководцев. У Наполеона это были маршалы Ней, Мюрат, начальник штаба Бертье и другие, у Кутузова – Багратион, Раевский, Давыдов и другие, у Сталина – Жуков, Рокоссовский, начальник Генерального штаба Шапошников, потом Василевский и многие другие. Однако как решение вопросов ведения войны, так и вся ответственность за них лежала и лежит на плечах основных руководителей. Как пример можно привести, что всю ответственность за внезапность неожиданного по времени нападения Гитлера на нашу страну и первоначальные результаты мы возлагаем на Сталина, ибо он стоял во главе государства, хотя к этому имеют прямое отношение и С. К. Тимошенко – как нарком обороны, и Г. К. Жуков – как начальник Генерального штаба, и ряд других товарищей. К ним, как известно, каких-то особых претензий не предъявляется. Точно так же правомерно говорить и о стратегических, имеющих мировое значение победах и относить их тоже на счет тех людей, которые стояли во главе тех или иных кампаний или войны в целом и отвечали за их исход. Это логика. Великую всемирно-историческую победу во второй мировой войне одержали страна, партия и армия, руководимые Сталиным».

Опровергнуть это, вероятно, не сможет ни один противник Сталина.

Это- для истории. А для нынешнего состояния нашего общества главный символ победы – Жуков.

…Жуков сидел в кресле в зеленом мундире. Четыре Звезды Героя, не вразброс, как три в сорок пятом, а ровно скрепленные, блестели над многочисленными планками. Я видел его перед собой живого, настоящего, похожего на портреты, но лицо казалось более благодушным, расслабленным. Он только что выступал перед аудиторией, говорил о Московской битве. Впрочем, о чем он говорил, для меня тогда не имело главного значения. Я смотрел на Жукова. Он выступал довольно долго и в общем ничего нового не сказал – может, потому, что это было одно из первых его публичных выступлений после второй опалы, и он старался не говорить от себя, читая заранее подготовленный текст.

Это было 30 ноября 1966 года. Поэт Михаил Львов пригласил Марка Максимова, Василия Субботина и меня почитать стихи в Московском химико-технологическом институте. Сказал: приедет маршал Жуков. Зал, вернее, амфитеатровая аудитория была заполнена студентами и преподавателями до отказа – казалось, на люстрах висели! Полуопального маршала встретили овацией.

Ректор, перечисляя боевые заслуги Жукова, называл его по имени-отчеству, а фамилию, кажется, так ни разу и не упомянул, и в конце, под новый гром ап^ю- дисментов сказал:

– Георгий Константинович принимал капитуляцию фашистской Германии в 1945 году!

После выступления Жукова поэты читали стихи. Когда дошла очередь до меня, я, волнуясь, прочитал стихотворение, где были такие строки:

Потом, в комнате президиума, мы обступили Жукова. Рядом с ним была жена Галина Александровна, высокая, красивая женщина. Завязался разговор. Василий Субботин попросил маршала подписать ему благодарность, полученную за взятие Берлина. Жуков стал отказываться – на благодарности была уже подпись какого-то генерала: «Что же, я ниже этого генерала буду расписываться?»

Все-таки подписал – в верхнем углу.

Я подарил ему свою книжку стихов «Красные асы», а он расписался мне на листке бумаги, вырванном из тетради в клетку, но ошибся датой – написал вместо 30-го 29-Х1-66. Махнул рукой – ладно.

Он сидел в кресле, положив ногу на ногу и добродушно улыбаясь. Лицо очень волевое, особенно подбородок. Потом я написал такое стихотворение:

И правда, подумалось, как они могли взять Ленинград?

Запомнился еще один ответ Жукова. У маршала спросили, почему он не очень лестно отзывается о моряках.

– А вы скажите, что в первую очередь делает Россия, когда начинается война? – вопросом на вопрос ответил Георгий Константинович.

– Публикует царский манифест или обращение к народу…

– Неверно.

– Объявляет мобилизацию по округам…

– Нет.

– А что?

– Топит флот!

И это тоже Жуков.

Любопытный рассказ я услыхал от моряков о том, как на одном из наших флотов, ожидая приезда министра обороны Г. К. Жукова, стали готовить для него крейсер и, зная его своеобразное отношение к морякам, назначили командиром крейсера молодого капитана третьего ранга, сделав его как бы неким козлом отпущения. А чтоб смягчить ответственность и непредсказуемые последствия, срочно повысили его в звании до второго ранга.