Вильям Сибрук - Роберт Вильямс Вуд. Современный чародей физической лаборатории

«Я стою на мостике рядом с капитаном… мы тонем… вода поднимается… она дошла до колен… до пояса… до плеча… это мой конец. Машины поднимаются вверх!»

Что могла значить последняя фраза? Вуд не догадывался. Вдова тоже была ею озадачена. Может быть, струи пара, после того, как вода дошла до котлов? Не похоже. Фраза эта своей странностью застряла в памяти Вуда. Леди поехала в Лондон, где опять собиралась встретиться с профессором Хислопом. Он должен был отвести ее к знаменитому английскому медиуму. Вуд, приехав в Англию, остановился погостить несколько дней у сэра Оливера и леди Лодж.

«После обеда, на второй день (рассказал мне Вуд), сэр Оливер сказал: „Кстати, завтра у нас будет другой гость — ваш земляк“. — „Кто же это?“ — „Профессор Хислоп из Колумбии“, — ответил сэр Оливер.

Хислоп действительно приехал, и после обеда я перевел разговор на психические явления. Я выдумал воображаемый случай, когда жена одного человека утонула в каюте в результате столкновения яхт. Ее муж получил от нее загробные „сообщения“, описывавшие ее последние мысли, когда вода уже лилась сквозь люк в палубе. Хислоп удивленно сказал: „Это весьма замечательно. У меня тоже есть подобный случай“. — „Расскажите его нам!“ — „К сожалению, я обещал держать все в тайне“… — „О, ведь можно рассказать, не называя имен, — пожалуйста расскажите!“ — просил его я. — „Действительно, этим вы не нарушите обещания“, — добавил сэр Оливер.

Наконец, он согласился и начал плести длинную историю. Я сделал вид, что почти засыпаю. Он дошел до места: „А потом — очень замечательно — он передал нам свои последние мысли — „Я стою на мостике, вода поднимается она дошла до горла“, — что же там было дальше… О, да, — котлы поднимаются! Что бы это могло значить? Я спрашивал корабельных инженеров и капитанов — и они не могут догадаться.“ Я сидел с опущенной головой, прикрыв глаза рукой. „Нет, — сказал я. — Не котлы поднимаются, а машины поднимаются вверх“.

Хислоп подскочил, как Петрушка. „Почему вы это сказали?“ — „Что я сказал?“ — сказал я, будто бы проснувшись. Он повторил мне. „Разве я сказал это?“ — спросил я. „Конечно, вы сказали — правда, сэр Оливер?“ — „Да, он определенно сказал!“ — „Хорошо, если я действительно сказал это — наверное потому, что эта мысль пришла мне в голову“.

„Это — самая необычайная вещь, которую я когда-либо слышал!“ — сказал Хислоп. — „Бессознательная телепатия! Такой была в точности та фраза, но я ее забыл!“

Я никогда впоследствии не сознался ни одному из них. Через несколько лет я опять встретил очаровательную вдову. Она уже перестала интересоваться медиумами, и я ей все рассказал».

Вероятно, самое занятное замечание о сэре Оливере сделала горничная Вудов, когда сэр Оливер и леди Лодж гостили у Вудов в Балтиморе. Сэр Оливер должен был прочесть серию лекций в «Lyric» — оперном зале Балтиморы. В первый вечер зал был набит публикой. Все ждали, что он начнет рассказывать о духах, привидениях и «дорогих умерших». Он вместо этого прочел сухую и чисто научную лекцию. В следующий вечер его аудиторию составляла только небольшая группа ученых. Однако в домашней обстановке он, вероятно, очень серьезно говорил о загробной жизни, так как, когда он уехал, негритянка-горничная, знакомая с дьявольской насмешливостью Вуда, сказала:

«Мистрис Гертруда, как было хорошо, когда у нас жил добрый евангелист!»

Я спросил Вуда, как он объясняет то, что такие одаренные ученые, как Фламмарион, Крукс, Хислоп, Лодж и другие верили и оказывались одураченными мошенниками-спиритами и медиумами. Он ответил мне, и мне кажется, что объяснение его правильно:

«Настоящий ученый, — сказал он, — привык исследовать неизменные законы природы, хотя бы они были сложными и трудно уловимыми. Он может выполнять точные, количественные исследования. Когда же надо перехитрить уловки человеческого ума, где нет неколебимых законов и все может быть подогнано к обстоятельствам, ученый, неискушенный в искусстве выслеживания обмана, несмотря на свой ум и скептицизм, легко становится жертвой. Здесь очень хорошо оправдывается старая пословица „Чтобы поймать вора, надо самому быть вором“».

Я подозреваю, что большинство ученых джентельменов, и среди «комитетов», и просто любопытных, присутствовавших при проделках медиумов, были слишком мягкими и вежливыми, чтобы применить в полном ее значении поговорку, процитированную Вудом. Это отчасти понятно, особенно в виду того, что так много медиумов принадлежит к так называемому «прекрасному полу».

В частности, я сомневаюсь, осмелился бы кто-нибудь из них, кроме него самого, сделать то, что он сделал при «расследовании» в Гарварде случая Марджери…

Гарвардский комитет после подробного расследования объявил знаменитую женщину-медиума из Бостона обманщицей, но доктор Вильям Мак-Дугал из Оксфорда и Дьюка защищал ее, и Общество психических исследований требовало повторного расследования. Они просили профессора Найта Дэнлапа, Мак-Комаса и Вуда составить новый «комитет трех» и поехать в Бостон. Вот сардонический рассказ самого Вуда о его «вмешательстве», в результате которого Марджери впала в истерику. Рассказ начинается достаточно научно, но вскоре переходит в анекдот.

«На один из сеансов (говорит Вуд) я принес ультрафиолетовую лампу типа, который я разработал во время войны для тайной сигнализации. Она излучала поток невидимых лучей, а на вид казалась очень темным лабораторным красным фонарем. Я попросил разрешения применить его, сказав, что это просто очень слабая лампа, что было вполне верно, и что поэтому она очень удобна для опытов. Я взял с собой маленькую фотокамеру со светосильным объективом, с которой, как я был уверен, можно было делать снимки в этой обстановке. Я показал лампу доктору Крэндону, мужу Марджери, в то время, как комната была освещена, и спросил его, можно ли будет зажечь ее. Он сказал, что надо посоветоваться с „контрольным духом Вальтера“ — брата Марджери, умершего много лет назад. „Вальтер“ сказал, что все в порядке. Как только Марджери погрузилась в транс, что мы узнали по ее тяжелому дыханию, все лампы были погашены и начались „явления“.

Я включил ультрафиолетовую лампу и достал камеру. Но тут я увидел, что все букеты искусственных цветов на камине и другие предметы в комнате светятся ярким светом и вся она слабо освещена, вроде темной церкви. Я сразу же выключил свет и больше не пытался применить его, так как я раскрыл свои карты. Когда сеанс окончился, Марджери подошла ко мне и тихо спросила:

„Скажите,профессор, что за свет вы зажигали?“

„Почему это вас интересует?“

„Но ведь все в комнате — цветы и все остальное — светилось“.