Аркадий Белинков - Юрий Тынянов

В самом деле, для того, чтобы доказать, что Карамзина была единственной женщиной, которую он любил и в эти годы и во все последующие (а в романе говорится об этом так часто, что у людей, занятых не только пушкиноведческими вопросами, может возникнуть мысль - не хотят ли ввести их в заблуждение), нужно сначала убедить в том, что у Пушкина или не было других привязанностей, или что женщин, с которыми он был близок, он не любил. Это неверно; Пушкин не только говорил женщинам, как он их любит, но и любил многих из тех, кому это говорил. Статья Тынянова опровергает представление о нем как о холодном эгоисте.

Это Тынянову, несомненно, удается. Факты пушкинской жизни опровергают мнение о его постоянстве, но такой жизненный факт, как творчество писателя, часто поддерживает тыняновскую версию. А так как поэтический факт не хуже и не лучше бытового и в качестве доказательства не уступает ему и не превышает его, потому что и тот и другой реальные факты, то получается, что стихи Пушкина говорят об одном, а биография совсем о другом. Что же может быть лучше?! Вот и прекрасно! Именно этому нас учат почтенные дяди и тучные тети, полные достоинства, предлагая нашему вниманию насыщенные поэзией строфы и уверяя, что жизнь поэта не представляет научного интереса. Следуя их указаниям, не будем ли и мы со всем вниманием рассматривать отдельно "жизнь" и отдельно "творчество" и уверять, что художник может думать одно, а писать другое? Но ведь всем известно, что только особенно выдающимся представителям это удавалось делать хорошо. А как же быть другим?

Что же тогда остается? Чистейшее стихотворение "Я помню чудное мгновенье" и сомнительное письмо Соболевскому: "Безалаберный! Ты ничего не пишешь мне о 2100 р., мною тебе должных, а пишешь мне о M-mе Kern..." Жизнь и творчество? Поэзия и правда? Поэт и человек? Или это закон разности жанров? Или трагическое противоречие человеческой души? Или то, что человек и художник независимы друг от друга? Или то, что Пушкин был натурой противоречивой и сложной?

В мнении о единстве жизни и творчества художника Тынянов разошелся не только с Вересаевым, но и с Пушкиным. Пушкин считал, что:

Пока не требует поэта

К священной жертве Аполлон,

В заботах суетного света

Он малодушно погружен...

................................................

Но лишь божественный глагол

До слуха чуткого коснется,

Душа поэта встрепенется,

Как пробудившийся орел.

"Дитя ничтожное мира", призванное "к священной жертве" "Аполлоном", "бежит", полное "и звуков и смятенья", "в широкошумные дубровы". Кончается "хладный сон", и начинается поэтическое творчество. Бедный итальянский артист, с "дикой жадностью" пускающийся в "меркантильные расчеты", почувствовав "приближение бога", становится вдохновенным поэтом. Это все та же "поэзия" и "правда". Через восемьдесят один год после Пушкина Блок повторит эти мотивы в стихотворении "Поэты":

Когда напивались, то в дружбе клялись,

Болтали цинично и прямо.

Под утро их рвало...

..................................................................

И плакали горько над малым цветком,

Над маленькой тучкой жемчужной...

Но Пушкин не всегда видел в одном человеке "дитя ничтожное мира" и "поэта". Он настаивал и на прямых связях между поступками и "божественным глаголом". Что такое "гений и злодейство", "создатель Ватикана" и "убийца"? Это тоже человек и художник. Но Пушкин их разъединяет. Он говорит:

...гений и злодейство

Две вещи несовместные...

Тынянов не хочет отрывать человека от поэта.

В истории человеческих споров есть такие объекты, которые одерживают победу или терпят поражение не потому, что они истинны или ложны, но потому, что разным людям и разным временам они нужны такими, а не иными.

Ю. Н. Тынянов писал статью "Безыменная любовь" и роман "Пушкин", когда уже требовалось убеждать в том, что человек, и особенно художник, не должен быть ветреным, легкомысленным, беспрестанно и беспечно меняющим свои привязанности.

Таким образом, статья Тынянова с успехом доказывает, что Пушкин был натурой противоречивой и сложной. Это было бы особенно удачно, если бы мы уже не знали многого на эту тему из других источников.

При сложившихся обстоятельствах я вынужден покуситься на пушкиноведческий суверенитет.

Открытие Тыняновым безыменной и единственной любви Пушкина было шумной пушкиноведческой сенсацией, веселой и несерьезной.

Если бы Тынянов ограничился высказанным предположением, то осталась бы прекрасная и ни для кого не обязательная статья "Безыменная любовь", отчего была бы лишь одна польза. Но Тынянов настаивал. Он стал писать роман о Пушкине так, как будто бы все это действительно серьезно, и тогда появились вещи, уже не просто сомнительные, но и откровенно недоброкачественные. Тогда оказалось, что "история русская, стародавняя" и прочее (что само по себе не могло не вызвать судорожных приступов восхищения) к Карамзину, видите ли, отношения не имеет, а имеет отношение к его жене, что Карамзин (это было модно в те годы), видите ли, был придворным историографом (чуть ли не "лукавым царедворцем"), и поэтому, конечно, чего-нибудь прогрессивного от него ждать не приходится.

Вся история с Карамзиной в романе - нестерпимое преувеличение, несостоятельная полемика, попытка убедить в том, чего не было, шумная сенсация.

Я говорю это, имея в виду главным образом третью часть романа.

Но третьей части романа нет. Она получилась третьей частью романа потому, что ее издают в одном переплете с двумя первыми частями. Две первые части - это законченные художественные произволения, а третья часть - это наброски, черновики, варианты, планы, куски записной книжки. К ним нельзя относиться серьезно, их нельзя читать как роман, а вот, когда будет академическое издание Полного собрания сочинении Ю. Н. Тынянова, то их следует печатать в отделе "Из черновиков", или "Ранние редакции", или "Другие варианты и редакции", или даже "Отрывки и наброски". Их же печатают так: "Юрий Тынянов. Пушкин. Часть третья. Юность". Как две предшествующие: "Часть первая. Детство". "Часть вторая. Лицей". В романе Юрия Тынянова "Пушкин" "Часть третья. Юность" не существует. Существует незаконченная работа писателя над третьей частью. К третьей части нельзя относиться серьезно. Она безответственна, как всякая недописанная вещь.

В романе о Пушкине литература занимает главенствующее место. В истории 10-20-х годов прошлого века литературная тема выделена как важнейшая. Александр I, Аракчеев, Голицын и фон Фок занимались, как легко догадаться, не только литературой. Но то, что больше всех претерпели гонений в эту пору именно литераторы и именно от Александра I, Аракчеева, Голицына и фон Фока, не случайно. В эти годы люди, стоявшие во главе государства, имели к литературе самое непосредственное отношение, и, вне всякого сомнения, именно поэтому литераторы и претерпели. Мечтал о литературной деятельности Сперанский, писавший роман "Отец семейства", на посту государственного секретаря его сменил писатель Шишков. Соперником и Сперанского и Шишкова был Карамзин, удостоенный официального звания историографа Российской империи, звания, ставившего его в ряд высших сановников. В печальной истории падения Сперанского Карамзин сыграл, вероятно, не последнюю роль. В эти же годы был приближен ко двору Жуковский. Значительную роль играет министр юстиции И. И. Дмитриев - писатель.