Михаил Катуков - На острие главного удара

Катуков Михаил Ефимович

На острие главного удара

Литературная запись В. И. Титова

Аннотация издательства: Осень 1941 года. Вражеские танки рвутся к Москве. Но в решающий момент в числе других соединений им преграждает путь 4-я танковая бригада. Её люди, проявляя чудеса храбрости, не только выстояли под натиском превосходящих сил противника, но и нанесли ему большой урон. Здесь, под Москвой, и зародилась советская танковая гвардия: 4-я бригада была переименована в 1-ю гвардейскую. Неувядаемой славой покрыли себя гвардейцы-танкисты в боях на Курской дуге, на землях Украины и Польши, при форсировании Днестра, Вислы, Одера, на берегах Балтики, при штурме Берлина. О бойцах, командирах и политработниках 1-й гвардейской танковой бригады, а затем 1-й гвардейской танковой армии, о том, как мужала и крепла в боях наша танковая гвардия, рассказывается в этой книге.

Содержание

Глава первая. Трудный урок

Глава вторая. Бригада идет в бой

Глава третья. Самый длинный день

Глава четвертая. На новые рубежи

Глава пятая. Удар по выступу

Глава шестая. Ни шагу назад!

Глава седьмая. Вперед, только вперед!

Глава восьмая. И с фланга и с тыла

Глава девятая. На двух фронтах

Глава десятая. Еще одна задача

Глава одиннадцатая. Рождение армии

Глава двенадцатая. А выстояв - победили

Глава тринадцатая. Открылась дорога на Днепр

Глава четырнадцатая. С плацдарма - в прорыв

Глава пятнадцатая. Там, где начинали войну

Глава шестнадцатая. Армия пробивает брешь

Глава семнадцатая. У старых границ рейха

Глава восемнадцатая. Бутылка морской воды

Глава девятнадцатая. И грянул залп победы

Примечания

Глава первая. Трудный урок

После тяжелых почти двухмесячных боев выдалось пять суток затишья. Пять дней мы приводили себя в порядок: ремонтировали покалеченные орудия и машины, подвозили из тыла боеприпасы, запасались продовольствием, чинили обмундирование и обувь. За эти пять суток удалось отоспаться.

Как всякий поворотный день в жизни, 18 августа 1941 года запомнилось мне со всеми подробностями.

Вот уже несколько дней сильно поредевшие части дивизии удерживали высоты в районе Малина. Дрались мы отчаянно, иногда контратаковали и вот теперь вынудили гитлеровцев перейти даже к обороне.

На смену ливневым дождям в Полесье пришла жара. В бледно-голубом небе - ни облачка. Ветерок гонит волны по безбрежным просторам колосящейся пшеницы. Гнутся ветви яблонь под тяжестью богатого урожая. По утрам сверкает на траве обильная роса, но взойдет солнце и опять сушь, опять небо по-прежнему дышит зноем. И в этом бездонном, высоком небе хорошо видны серебряные крестики самолетов-корректировщиков, слышен их надсадный гул.

Согнувшись, мы пробираемся с подполковником П. В. Перерва по ходу сообщения на наблюдательный пункт. Наверное, кто-то из нас неосторожно высунул голову из-за бруствера - тотчас же тишину прорезала пулеметная очередь и несколько раз тявкнула малокалиберная пушка. Дрогнула земля, и тонкими струйками посыпался песок со стенок хода сообщения. Противник держал наше позиции под неусыпным наблюдением.

Пробравшись наконец на НП и рассматривая передний край обороны противника, мы пытались разгадать его замысел.

Из донесений нашей разведки мы знали, что против нас действуют части 40, 42 и 44-й пехотных дивизий противника. Кроме того, гитлеровское командование перебрасывало в этот район 98-ю и 99-ю пехотные дивизии. Ясно, что пауза, предоставленная нам, нужна была врагу для перегруппировки сил и подтягивания резервов. Нужно ждать удара. Но где и когда он последует? А в том, что фашисты его нанесут в ближайшее время, мы не сомневались.

Отсюда с высотки, поросшей кустарником, передний край обороны врага просматривался хорошо. Всего каких-нибудь четыреста метров отделяют нас от его окопов. Видны холмики свежей земли, слышен гул моторов, заметно передвижение пехоты.

- Что они затевают? - спрашивает меня Перерва, отрываясь от бинокля. У него загорелое, почти коричневое лицо, на котором выделяются большие серые глаза. Худощавую фигуру туго перехватывают ремни. Плечо оттягивает трофейный автомат.

- Они собираются перерезать шоссе, - ответил я,- чтобы помешать отходу наших частей к Киеву.

- Но это же невероятно! - вырвалось у Перервы. - Немцы - в Киеве! Вы можете себе это представить?

- Не могу. Фрицы гуляют по Крещатику... Черт знает что такое! Но разве мы могли себе представить, что они возьмут Житомир?

Перерва не успел ответить. "Воздух!"-подал сигнал тревоги наблюдатель. И мы тут же услышали тяжелый, медленно нарастающий гул моторов.

- Ну вот, - усмехаясь, проговорил Перерва, - "отпуск" кончился. Приступаем к работе...

С запада наползало несколько звеньев фашистских бомбардировщиков. Они шли на нас. Пригибаясь, мы с Перервой побежали по ходу сообщения. Не успели добраться до КП, как воздух наполнился стрекотней пулеметов - это заработала счетверенная зенитная установка.

"Юнкерсы" неторопливо перестраивались - теперь они образовали цепочку. От передних самолетов отделились тяжелые капли бомб. Над передовыми окопами брызнули комья, земля содрогнулась. Хотя было раннее утро, но казалось, что наступили сумерки: пыль и гарь заволокли наши позиции. Земля ходила ходуном.

Больше всего меня беспокоили наши батареи, замаскированные на опушке леса. Если лишимся артиллерии, значит, лишимся всего. Я приказал телефонисту соединить меня с подполковником Цикало. Голос того был спокоен.

- Лупят мимо, - доложил он.

Из мотострелкового полка сообщили, что и там налет пока не причинил существенных потерь. Большую часть бомбового груза гитлеровцы сбросили на ложные окопы, отрытые пехотинцами два дня назад.

Немцы бомбили нас с полчаса, а когда грохот бомбежки прекратился и самолеты противника гуськом потянулись на запад, мы увидели, как внизу, среди дымившихся хлебов, появились танки. За ними черными точками рассыпалась пехота. Танки шли немного левее наших позиций.

- Не иначе как метят в стык нашей дивизии с соседями, - высказал предположение Перерва, отряхивая гимнастерку от пыли.

- Так оно и есть, - согласился я, глядя в бинокль на лесистый взлобок, где оборонялась 45-я стрелковая дивизия генерал-майора Г. И. Шерстюка.

Танки противника открыли бешеный огонь. Взлобок заволокло пылью. Видно было, как передние машины ворвались на позиции стрелковой дивизии и как цепочка наших бойцов, выбравшись из окопов, побежала. Видно было также, что под огнем немецких автоматчиков, эта цепочка редела.

- Почему же молчат их орудия?! - закричал Перерва.

Я не успел ответить: на КП появился запыхавшийся командир, весь в пыли и копоти.