Коллектив авторов - Заметки о Ленине. Сборник

Эти «недопустимые выражения», действительно, один из резких стилевых признаков Ленинской речи.

Какова же их стилевая функция? Они, очевидно, нужны Ленину не как простая «ругань», а как особый лексический слой, который он вводит в свою деловую, книжную, лексику, создавая резкий контраст и отступая от норм письменной интеллигентской речи. Вводом этих разговорно-обиходных выражений и поговорок он переходит в область устной речи, устного спора. «Откуда сие, Аллах ведает», «Положение, можно сказать, хуже губернаторского», «Сапоги в смятку», «Это сплошной вздор» и т. д. — все эти выражения, попадая в лексический слой книжного языка, действуют как цитаты из языка разговорного и в связи с этим получают особый смысл и силу.

Особенно характерны случаи, когда такая цитата использована не только лексически, как разговорный штамп, но и семантически — получается нечто в роде каламбура, свидетельствующего об языковом внимании Ленина: «Ты увертывался всеми правдами и неправдами (особенно неправдами!) от ответа на вопросы», говорит Ленин, обращаясь к кадетам. («Победа кадетов и задачи рабочей партии» — брошюра 1906 г. и Собр. соч. VII, ч. I, стр. 91). С этим можно сопоставить другие случаи, как: «Да, да, недаром, совсем не даром лобзают теперь кадеты Плеханова. Цена этим лобзаниям очевидная. Do, ut des, как говорит латинская пословица». (Там же). Латинскими пословицами Ленин пользуется довольно часто, ценя в них, повидимому, сжатость и силу выражения. В данном случае следует отметить, что пословица сопровождается целым комментарием, который продолжает латинскую конструкцию с обращением на «ты». Приведу еще пример звукового каламбура: «Надо этот политический переворот переварить, сделать его доступным массам населения, добиться, чтобы этот политический переворот остался не только декларацией». (Речь «О новой экономической политике и задачах Политпросветов» на II Всероссийском Съезде Политпросветов 1921 г. — сборник «Социалистическая революция и задачи просвещения». Изд. «Красная Новь», стр. 59).

Основная тенденция Ленина — пользоваться в письменной и ораторской речи формами разговорно-обиходного языка — не ограничивается областью лексики, а захватывает и область синтаксиса, интонации. Обычная ораторская форма синтаксических повторений, образующих период, встречается у Ленина довольно часто, но, в соединении с обычной для него лексикой, периоды эти не имеют патетического, «высокого» характера, а реализуют лишь интонацию сильного категорического утверждения, действуя как периодические удары молотком: «При крепкой организованной партии отдельная стачка может превратиться в политическую демонстрацию, в политическую победу над правительством. При крепкой организованной партии восстание в отдельной местности может разрастись в победоносную революцию. Мы должны помнить… Мы должны взять…..» (IV, 15.) «Говорят о чрезмерной высоте выкупных платежей, о благодетельной мере понижения и пересрочки их правительством. Мы скажем на это, что….. Мы выдвинем требование….. Говорят о малоземельи крестьян….. Мы скажем на это, что….. Мы выдвинем требование….. Мы выдвинем требование….. Мы потребуем….. Мы будем стараться…..» (IV, 29).

Иногда функция этих повторений несколько иная — не столько стилистическая (интонационная), сколько конструктивная. Есть примеры, когда при их помощи речь Ленина слагается в своего рода «строфы», с полным синтаксическим параллелизмом, оставаясь в лексическом отношении обычной. Приведу такой пример без сокращений: «Вы видите они бедны они выступают только с маленьким листиком, изданным хуже рабочих и студенческих листков. Мы богаты. Опубликуем его печатно. Огласим новую пощечину царям Обмановым. Эта пощечина тем интереснее, чем „солиднее“ люди ее дающие. Вы видите: они слабы, у них так мало связей в народе, что их письмо ходит по рукам, точно в самом деле копия с частного письма. Мы — сильны, мы можем и должны пустить это письмо „в народ“ и прежде всего в среду пролетариата, готового к борьбе и начавшего уже борьбу за свободу всего народа. Вы видите: они робки, они только еще начинают расширять свою профессионально-земскую агитацию. Мы смелее их, наши рабочие уже пережили „стадию“ (навязанную им стадию) одной только профессионально-экономической агитации. Покажем же им пример борьбы». («Письмо к земцам» «Искра» 1902 г., № 18 и Собр. соч. IV, 107). Здесь особенно резко выступает установка на определенную конструкцию, напоминающую классические речи римских ораторов.

Есть еще один интересный пример определенной стилистической и конструктивной установки. Это — статья «Главная задача наших дней», написанная в тяжелый момент после заключения Брестского мира. («Известия ВЦИК» 1918, № 84 и Собр. соч. XV, стр. 164–168). Статья эта отличается от многих (если не от всех) других наличностью в ней большого ораторского пафоса — вплоть до «больших слов». Здесь Ленин не иронизирует и не нападает, как обычно, а защищается — и не от врагов, а от своих же ближайших товарищей. В связи с этим речь его достигает высокого ораторского напряжения — пример в этом смысле почти исключительный, но от этого не менее характерный, а наоборот — особенно показательный. Обычно рассеянные и как бы случайно появляющиеся ораторские приемы здесь сгущены и приведены в систему.

Статья бросается в глаза прежде всего стихотворным эпиграфом (кажется — единственный случай у Ленина) — и притом таким, который в устах Ленина звучит несколько неожиданно и возвращает к приведенным выше словам «больно становится за родную русскую речь»:

Эпиграф этот не стоит только над текстом, как motto, но и отражается в самом тексте, превращаясь в лейт-мотив. В середине статьи читаем: «чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной». И в следую щем абзаце: «У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, — чтобы создать действительно могучую и обильную Русь» (стр. 165) Конец: «Это как раз то, что требуется Российской Советской Социалистической Республике, чтобы перестать бы ть убогой и бессильной, чтобы бесповоротно стать могучей и обильной». (стр. 168).

Синтаксический параллелизм пронизывает всю эту статью, образуя повторения не только в крупных участках речи, но и в мелких — в частях фраз, и создавая ритмико-интонационные членения и соответствия. Статья делится на абзацы, между которыми явственно обнаруживаются корреспонденции, динамизирующие речь.

В центре первого абзаца, построенного на развернутых повторениями слов и конструкций фразах, появляются слова: «неудивительно, что на самых крутых пунктах столь крутого поворота» и т. д. Отсюда — начало второго абзаца: «России пришлось особенно отчетливо наблюдать, особенно остро и мучительно переживать наиболее крутые из крутых изломов истории, поворачивающей от империализма к коммунистической революции». Все дальнейшее движение этого абзаца образуется повторениями и параллелизмом: «Мы в несколько дней разрушили….. Мы в несколько месяцев прошли….. Мы в несколько недель, свергнув буржуазию, победили….. Мы прошли победным триумфальным шествием….. Мы подняли к свободе….. Мы ввели и упрочили Советскую Республику….. Мы установили диктатуру пролетариата….. Мы пробудили веру в свои силы….. Мы бросили повсюду клич….. Мы бросили вызов империалистским хищникам всех стран». Следующий абзац подхватывает начальную конструкцию предидущего — «И в несколько дней нас бросил на землю империалистский хищник, напавший на безоружных». Слово «хищник», повторенное еще дальше, возвращает нас к первому абзацу — «от войны к миру; от войны между хищниками» и т. д. Таким образом, третий абзац играет роль коды по отношению к первым двум и вместе с ними образует первую ораторскую «строфу».