Ги Бретон - Лукавые истории из жизни знаменитых людей

— Девушки очаровательны! — говорит мадам Бальзак Оноре.

Он сразу понял, куда клонит мать, и у него испортилось настроение .Оставив семейство, готовящееся к встрече гостей, Оноре ушел в гостиную и спрятался за шторами. Никто его здесь не увидит, и он сможет от души посмеяться над этими аристократами, которые наверняка смешны.

А вот и месье де Берни, немощный старик, опирающийся на трость.

— Какая прекрасная погода! — говорит месье Бальзак, встречая гостя.

— Вероятно, вы поздоровались со мной?- спрашивает ме­сье Берни, прикладывая ладонь к уху.

— Нет, я говорю о погоде!..

— У вас болят зубы? Какое несчастье, бедный мой друг,— отвечает месье де Берни.

В своем убежище Оноре корчится от смеха.

А вот и барышни де Берни. Обе одеты в белые платья. Девушки бледны и держатся очень чопорно.

— Две жерди! — сразу же выпаливает Оноре.

Вдруг мысли его начинают путаться. Он зачарован третьим белым платьем, появившемся в аллее. Какова собой третья мадемуазель де Берни, о которой ему ничего не сказали? Из-за шелковых штор он видит небесно-голубые глаза, мечтательную улыбку, очаровательный носик, черные волосы, стянутые алой лентой, и мраморные плечи, выступающие из низко деколь­тированного платья.

Эта женщина пленительна... И вот, ему уже хочется, в свою очередь, пленить ее...

Взволнованный, он выходит из своего убежища и появляет­ся в саду.

— У вас две взрослые дочери,— говорит мадам Бальзак, обращаясь к незнакомке,— а у меня взрослый сын. Разрешите представить вам Оноре. Вы с ним не знакомы, поскольку он долгое время жил в Альби.

Оноре неловко кланяется, бормочет несколько слов, краснеет... Как? Значит эта дама мать девушек? Никогда он не видел женщины прекраснее, очаровательнее, утонченнее... Он не сводит с нее глаз. Она замечает это, улыбается ему и — о боже! — заговаривает с ним. Что она сказала? Оноре следил за тем, как двигаются самые красивые губы в мире и даже и не старался уловить слова... Наобум он кивает головой. «Да-да, конечно»,— говорит он мадам де Берни. Вид у него при этом глуповатый. Ах, если бы он мог вернуться в свое убежище и любоваться ей оттуда сколько душе угодно...

Мадам де Берни вновь обращается к нему:

— Альби очень милый город, не правда ли?

На сей раз Оноре уловил смысл сказанного, но вновь растерялся, поскольку ни разу в жизни не был в Альби.

— Очень милый,— отвечает он, помедлив,— но я не очень хорошо познакомился с ним, потому что много работал.

— И чем же вы занимались?

Оноре смотрит ей в глаза и отвечает с детской гордостью;

-— Я писал трагедию!

При этих словах все члены семьи Бальзак меняются в лице, за исключением Лоранc, которую сильно смешит происходя­щее.

— А я и не знала, что вы занимаетесь поэзией! — восклица­ет мадам де Берни.

Мадам Бальзак чувствует себя очень неловко. Ей хотелось бы перевести разговор на другую тему. Она делает Оноре знаки, но он не замечает их и продолжает говорить:

— Сейчас я пишу романы. Знаете, очень увлекательно вды­хать жизнь в персонажи. К несчастью, издатели требуют неве­роятных приключений, а этот литературный жанр смешон. Я знаю, чего стою, и мне больно жертвовать своими лучшими замыслами ради подобной ерунды!

Мадам де Берни смотрит на него с интересом. Как такой умный и чувствительный мальчик мог родиться в семье Баль­зак, где отец чудак, а мать маньячка? Правда, сестры Оноре очаровательны.

Горячность юноши нравится мадам де Берни. Она задает ему вопросы, внимательно слушает его, высказывает одобре­ние, и Оноре, обретший самообладание, рассказывает анекдо­ты, цитирует Бомарше, Руссо, Мольера, описывает своих дру­зей с улицы Круассан и, чтобы понравиться этой элегантной надушенной даме, сочиняет на ходу немыслимые истории, рас­сказывая их с неотразимым воодушевлением.

— Я думаю, что моя жена и ваш сын найдут общий язык,— говорит месье де Берни мадам Бальзак.— Они, конечно, говорят о Марии-Антуанетте. Она обожает рассказывать о своей крестной.

Мадам де Берни действительно была крестницей Марии-Антуанетты. Совсем юной девушкой она была принята при дворе, где ее отец был арфистом у королевы. В аллеях Трианона ей часто доводилось играть с королевскими детьми под при­смотром мадам Элизабет, сестры короля.

В 1793 году ее мать участвовала в заговоре с целью спасти королеву из Тампля. Ее арестовали, и бедной женщи­не пришлось бы взойти на эшафот, если бы термидориан­цы — их победа пришлась весьма кстати — не выпустили ее из тюрьмы.

А сама мадам де Берни, которой в ту пору было 17 лет, обязана свободой своей шестимесячной дочери Эмилии, смяг­чившей сердца революционеров.

Оноре ничего этого не знал. Поэтому он был чрезвычайно удивлен, когда мадам де Берни сказала мадам Бальзак:

— Этот смородиновый сироп такой же вкусный, как и тот, что я пила в Трианоне, когда была девочкой... Нам его готовила сама королева.

Так эта несравненная женщина знала Версальский двор и все его великолепие! Она знала королеву, короля, играла с наследником престола...

Оноре, которым вновь овладело сильное смущение, смотрел на мадам де Берни с восторгом, обожанием, уже с любовью...

Теперь она рассказывала о своем восхитительном детстве, и каждый ее жест, каждое слово приводили Оноре в восторг. Вдруг шарф, покрывавший плечи мадам де Берни, слегка со­скользнул, и взору Оноре открылась нежная матовая кожа, напоминающая перламутр. Сердце Оноре бешено забилось. Боже мой, как же прекрасны эти обнаженные плечи!.. И у него внезапно возникло желание прижаться к ним губами!

Мадам де Берни обернулась, встретилась взглядом с юно­шей и немного покраснела.

— Расскажите мне еще о вашей работе,— попросила она Оноре.— Меня она заинтересовала!

Мне потребовалось бы несколько часов,— ответил он.— Это было бы слишком долго.

— В таком случае приходите повидать меня...

Вечером, когда все легли спать, Оноре не спалось. Он ворочался в постели, но никак не мог заснуть. Он был как в лихорадке. Ночь казалась ему душной и нескончаемой. Десять раз он подходил к окну в надежде увидеть первые лучи солнца. Слова распирали грудь. Он зажег свечу, сел за стол и начал писать, потом остановился, разорвал лист и, скомкав, выбросил его в корзину. Алоиза де Бираг наводила на него скуку... Подперев рукой щеку, он весь отдался во власть мечтаний, слушая, как стрекочут в саду сверчки. Ему было не по себе.

— Должно быть, я переел печенья,— подумал он.

Откуда ему было знать, что он влюбился, ведь у него не было никакого опыта!

С ним это случилось впервые в жизни!..

На утро Оноре отправился к мадам де Берни. Она встрети­ла его ласково, правда, была несколько удивлена тем, что визит последовал так скоро.