Карла Рэй - Божья девушка по вызову. Воспоминания женщины, прошедшей путь от монастыря до панели

На меня нахлынули воспоминания, но я не почувствовала ничего, кроме радости – радости от того, что я родилась и жила здесь, испытала то, что выпало на мою долю. Прошлое больше не несло в себе горечи. Вместо нее у меня остались воспоминания, сиюминутные мысли, истории, и все это благодаря Байрон Кэти и ее «Работе».

КУДА теперь, если не в Англию? В Англии жила Элис, моя старая любовь, образ которой никогда не покидал меня. В течение этих лет мы изредка общались, и она всегда спрашивала: «Ты когда-нибудь, наконец, приедешь в Британию?» И вот, несмотря ни на что, я ехала!

Громыхавший поезд проследовал через всю Англию от Лондона до Манчестера. Я вышла на перрон, но Элис не заметила. Подойдя к выходу, я увидела ее внушительную фигуру – Эллис спешила вверх по пандусу навстречу мне.

«Я так боялась, что тебе придется ждать!» – с беспокойством произнесла Элис. Я взглянула на нее, ожидая ответного взгляда, говорящего, что она признала меня – ведь когда-то я была от нее без ума, а теперь хоть и пришла в себя, но все равно испытывала к ней особое отношение. Элис протянула руку, а затем обняла меня, не касаясь лицом. Я потянулась к ней, чтобы поцеловать в щеку, но меня остановило крепкое рукопожатие и торопливое начало разговора.

Элис засыпала меня вопросами о путешествии. Она широко улыбалась, и я заметила румянец на ее щеках. Элис нервничала! Я старалась отвечать, одновременно изучая ее, и она тоже изучала меня.

Ее губы были красными и без помады, а красивая улыбка оставалась все такой же открытой. Зеленые глаза спокойно и уверенно встретили мой взгляд. Она стала старше и мудрее, говоря о жизни довольно едко, в особенности когда речь заходила о политиках и молодых женщинах. Элис была рада тому, что живет в Англии, а не где-нибудь в Ирландии. Природный авантюризм Эллис звал ее отправиться на западное побережье Ирландии, но практическая ее половина получала удовольствие от жизни в Англии.

У Элис оказался симпатичный двухэтажный дом, и она провела меня в маленькую швейную комнату, где стояла узкая старомодная железная кровать. «Комнату для гостей, – объяснила она, – сейчас занимает сестра Бриджит».

«Та самая сестра Бриджит, историк из «Стелла Марис»?»

Это действительно оказалась она. Сейчас ей было за восемьдесят, и она часто приезжала навестить Элис, хотя та покинула орден. Сестра Бриджит оставалась преданна ВСИ, и я не слышала от нее ни жалоб, ни новостей, которые можно было бы назвать слухами.

Почему Элис, столь критически относившаяся к происходящему в мире, продолжает каждый день ходить в церковь? Элис, которую я увидела, по сути, до сих пор оставалась монахиней, носила шерстяную кофту без воротника и все в таком роде. Она не думала о том, как выглядит, и казалась старомодной в лучшем смысле этого слова.

Элис не захотела читать главы из моей книги, включая и ту, что рассказывала о ней. Возможно, она никогда ее не прочтет. Я поняла, что мы не будем обсуждать прошлое и задавать друг другу личные вопросы. Судя по всему, сейчас основной задачей Элис было хорошо принять меня в своем доме. Она рассказала мне историю края, где жила, и возила меня по округе до тех пор, пока я не обрела уверенность, что смогу пользоваться автобусами. Ее бунтарский дух проснулся лишь тогда, когда она узнала, что сестры из Броудстейрс не позволили мне зайти к ним в гости. Элис отвела меня на встречу со старой приятельницей из ордена, жившей в гордом одиночестве в четырехэтажном доме неподалеку.

Элис знала, как добраться до ее квартиры незамеченными. Она представила меня сестре Мэри (настоящее имя приятельницы Эллис я изменила по ее просьбе). Она оказалась старой, высохшей монахиней, чьи волосы, однако, сохранили природный каштановый цвет; судя по лежащим всюду книгам, она ежедневно наслаждалась чтением. Она не слишком крепко держалась на ногах и просидела все время, пока мы были у нее в гостях.

Несмотря на свой возраст, сестра Мэри сохранила здравый ум. Она подозрительно оглядела меня, и я почувствовала ее внутреннюю борьбу с самой собой, пока она решала, можно ли мне доверять. Наконец, она решила открыться и рассказать мне свою историю. Поначалу она колебалась, не зная, как именно я собираюсь использовать эту информацию, но в те драгоценные полчаса, что мы у нее пробыли, сестра Мэри подробно рассказала о главе ордена, так сильно повлиявшей на мою жизнь и на жизни многих других.

Сестра Мэри знала ее много лет. «У нее был тот еще характер, причем задолго до прихода на должность главы», – с чувством сказала она. – Прежде чем появиться в Броудстейрс, Маргарет Винчестер служила настоятельницей одного канадского монастыря и была известна своим странным отношением к сестрам. К примеру, она заставляла их спать на полу, а не в кроватях».

Как это было похоже на ту женщину, которую я знала! Я представила героизм живших под ее началом сестер, вынужденных терпеть постоянные сюрпризы, которые она готовила, дабы испытать послушание и смирение монахинь. Я сказала: «Маргарет Винчестер казалась мне не слишком здравомыслящей».

Сестре Мэри не понравилась эта критическая оценка, и она стаала объяснять мне глубинные причины скандального поведения, которым запомнилась глава ордена. «Во время войны, – начала сестра Мэри, – она была настоятельницей и жила в Бро– удстейрс. Она переживала за всех, кто там жил. Во время каждого налета у нее начиналась истерика, а когда зажигательная бомба упала на деревню, она решила, что та попала в корпус послушниц. Этот шок повлиял на ее рассудок».

Ага, подумала я, значит, когда я ее встретила, она находилась в таком состоянии, по крайней мере, шестнадцать лет! Почему же она победила на выборах главы ордена в 1948 году?

«Она была эффектной личностью», – сказала сестра Мэри, словно прочитав мои мысли. Я согласилась, но про себя подумала, что и Гитлера можно назвать «эффектным».

Сестра Мэри перешла к тому, отчего в молодости она была вынуждена предпринять шаги против главы собственного ордена. «Пока руководила мадам Винчестер, она заставляла членов общины шпионить друг за другом, и эта зараза распространилась очень быстро. Доносили даже на сестер, которых просто подозревали в нарушении правил. Кажется, глава была зациклена на строгой дисциплине и точно знала, чье поведение не соответствует ее критериям. Те, кто подчинялся требованиям, наделялись властными полномочиями, а непокорных сестер преследовали и понижали в должности».

Я писала так быстро, как только могла; сестре Мэри это явно не нравилось, но подобные детали были слишком важны, чтобы доверить их памяти. Сестра Мэри хотела, чтобы я поняла: она начала действовать лишь тогда, когда Маргарет Винчестер зашла чересчур далеко.