Сергей Чуркин - Спецслужбы России за 1000 лет

С совершенным почтением имею честь быть вашего п[ревосходительст]ва покорнейший слуга. Подписал А. Бенкендорф» [374].

Княжнин вызвал Висковатова и взял с него расписку, что он ознакомлен с отношением начальника III Отделения. Карьера талантливого литератора, но опасного болтуна закончилась в одночасье и навсегда, до конца дней своих он находился под неусыпной опекой бывших коллег, а летом 1831 г. и вовсе пропал без вести.

В послании Бенкендорфа следует обратить внимание на два момента. Первый: шеф секретной службы официально отказывается от своего человека и тем самым лишает его покровительства службы, давая потенциальным «говорунам» наглядный урок единства слова и дела. Второй: показателен тон обращения высшего государственного чиновника империи, облеченного личным доверием государя, к должностному лицу, стоявшему в тогдашней иерархии на несколько ступеней ниже, – предельно уважительный и корректный, хотя по своему положению и полномочиям Бенкендорф мог просто потребовать «жесткого профилактирования самохвала» или его «негласного препровождения в столицы». Объясняется это высокой общей культурой переписки того времени и тем, что формально обер-полицмейстер находился в подчинении военного губернатора Петербурга.

К сожалению, как это часто случалось на практике, деятельность III Отделения была направлена не только на борьбу с оппозицией и иностранным шпионажем, но и на противодействие коллегам из МВД и аппаратов военных губернаторов. Борьба за информацию и право первым доложить об успехах лично государю-императору началась с момента основания III Отделения. Уже 20 июля 1826 г. фон Фок на основании оперативной информации доводит до сведения Бенкендорфа: «Уверяют, что городская полиция, заметив, что существует деятельный надзор, собирается развернуть все находящиеся в ее распоряжении средства, дабы первой узнавать все, что делается, и будто бы на расходы полиции, собственно на этот предмет, прибавлено по 300 рублей в месяц; говорят даже, что Фогель (начальник тайной полиции при военном губернаторе Петербурга. – Примеч. авт .) получит прибавку в 3000 рублей, чтобы иметь возможность следить за всем с большею деятельностью и с большим успехом» [375].

10 августа фон Фок сообщал шефу о слежке, установленной полицией за ним и его людьми: «Полиция отдала приказание следить за моими действиями и за действиями органов надзора. Полицейские чиновники, переодетые во фраки, бродят около маленького домика, занимаемого мною, и наблюдают за теми, кто ко мне приходит. <���…> Ко всему этому следует прибавить, что Фогель и его сподвижники составляют и ежедневно представляют военному губернатору рапортички о том, что делают и говорят некоторые из моих агентов» [376].

Несмотря на конкуренцию со стороны параллельных ведомств, фон Фок стремился нормализовать отношения с коллегами из других служб. В 13 августа 1826 г. он писал патрону: «Я далек от мысли жаловаться на полицию – напротив, я желал бы, насколько это зависит от меня, поддерживать доброе согласие, которое должно царить между этими двумя учреждениями, призванными помогать одно другому…» [377]. А 21 августа он отмечает: «Становится очевидным – даже недовольные не в состоянии отрицать это, – что все благомыслящие люди с каждым днем все более и более сознают пользу существования надзора; многие из них предлагают ему свои услуги даром, чтобы, с одной стороны, давать полезные советы, а с другой – направлять общественное мнение в интересах правительства, преследующего одну только цель – противопоставить грозный оплот господствующим преступлениям и испорченности, поколебавшим, в самом основании, нравственные силы народа» [378].

Император внимательно относился не только к тем донесениям, которые касались его личной безопасности. Он внимательно изучал аналитические материалы III Отделения, поскольку в них содержались помимо оценки негативных явлений конкретные предложения по их устранению. Николай I приблизил к себе двух самых видных инициаторов и проводников либеральных начинаний своего брата – М. М. Сперанского и В. П. Кочубея. Сперанский, назначенный управляющим 2-м отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии, возглавил работу по созданию первого «Полного собрания законов Российской империи» и «Свода законов» по всем отраслям права и управления. Кочубей стал председателем секретного «Комитета 6 декабря 1826 г.» по рассмотрению проектов реорганизации органов государственной власти и положения отдельных сословий, в 1827 г. он возглавил Государственный совет.

Однако в деятельности правительства имелись и очевидные неудачи, связанные с работой спецслужб. Первая из них – недооценка роли военной разведки после победы над Наполеоном. Одной из структур, ликвидированной в этой области, была разведка Отдельного (оккупационного) корпуса во Франции. В 1815 г. в нем нештатно была создана так называемая военная полиция – секретный орган, объединявший разведку, контрразведку, политический и криминальный сыск на оккупированной территории. Возглавил военную полицию подполковник И. П. Липранди [379], входивший «в сношения с французскими начальниками высшей тайной полиции в Арденнах и Шампани». После возвращения корпуса из Франции в 1818 г. военная полиция и вовсе прекращает свое существование.

Ее руководитель, с 1823 по 1827 г. числясь на различных военных и гражданских должностях, организует разведку против Турции. Агентура Липранди работает в Бессарабии, Валахии, Молдавии, Румынии, Болгарии, в европейской части Турции и на Балканах. Липранди понимает, что разведка опирается на системность и полноту сведений. Он добывает, перепроверяет и систематизирует информацию о рельефе местности, состоянии дорог, силах и средствах противника, настроениях населения и войск противника, характере и привычках турецких командиров и начальников и т. п. Все эти данные, а также выкраденные или купленные секретные сведения сводятся в единую аналитическую записку и подаются командованию. Сам Липранди во время войны командует разведывательно-диверсионной партией, набранной им из албанских, болгарских, греческих и сербских волонтеров. Но, как это часто бывало в истории нашей страны, после окончания войны труды полковника становятся никому не нужными. Его докладная записка об организации военной разведки на неопределенное время кладется под сукно, агентурная сеть практически прекращает свое существование. А сам он в 1832 г. выходит в отставку в чине генерал-майора.

Одна из невосполнимых потерь русской разведки при Николае I – гибель А. С. Грибоедова [380]. Азиатское направление относилось к числу приоритетных, поскольку Персия и Турция постоянно угрожали интересам Российской империи на Кавказе. После окончания русско-персидской войны 1826–1828 гг. Грибоедов был назначен послом в Персии. В данной ему секретной инструкции указывались направления разведывательной деятельности: сбор статистических и политических сведений о стране (история, география, состояние экономики и торговли); сбор сведений о соседних государствах (Бухара, Хива, Афганистан, Турция) и об их отношениях с Персией. Однако Грибоедов не смог в полном объеме приступить к выполнению своих задач: 30 января 1829 г. разъяренная толпа, по оперативным данным, подстрекаемая представителями английской миссии, ворвалась на территорию посольства и убила всех, кто там находился. Это было выгодно тем европейским державам, которые не желали усиления российских позиций на Ближнем и Среднем Востоке. Да, мы знаем А. С. Грибоедова как талантливого драматурга, автора бессмертной комедии «Горе от ума», однако следует отметить, что литературная деятельность многих представителей российской культуры середины XIX в. оставалась для них занятием второстепенным и сугубо личным; они служили Отечеству не только в вооруженных силах и на дипломатическом поприще, но и в спецслужбах.