Дэвид Линч - Интервью: Беседы с К. Родли

Для общего ощущения от сериала чрезвычайно важен еще один персонаж из потустороннего мира — Человек Из Другого Места. Его появление в городке при лесопилке, где произошло загадочное убийство, наводит ужас. Ога-куда этот герой или символ?

Я встретился с Майком Андерсоном в 1987 году, когда в очередной раз готовился к запуску «Ронни-ракеты». Я видел короткометражный фильм с Майком и считал, что он как раз подходит на роль Ронни. Я встретился с ним «У Макгу», в центре Нью-Йорка, он пришел весь в золоте: золотые туфли, золотые штаны, куртка тоже золотая. Думаю, за ним еще телега с золотом ехала. (Смеется.) Как это часто бывает, «Ронни-ракету» так и не запустили. И вот через несколько лет я заканчиваю пилот для «Твин-Пикс». Мы клеили альтернативный финал для иностранной версии в нескольких монтажных в лаборатории CFI в Лос-Анджелесе — работали с материалом, который для финала сняли в Сиэтле. Не все получалось, как хотелось бы. Однажды, в 6:37 вечера, как сейчас помню, было очень жарко. Мы с Дуэйном Данхэмом и с его помощником Брайаном Берданом собирались домой. Мы были на парковке, и я опирался на машину — на очень горячую машину. Мои руки лежали на раскаленном металле крыши. В голову мне пришла сцена в Красной Комнате. Там был малыш Майк, который произносил слова задом наперед. Я сказал Дуэйну, что у меня есть идея, которая должна ему понравиться, но я пока не могу рассказать о ней. Всю оставшуюся часть ночи я думал только о Красной Комнате.

Больше всего в сцене его первого появления во сне Лейла Купера поражает то, что она вся снята задом наперед. Как так вышло?

В 1971 году я попросил Алана Сплета записать, как я говорю: «Я хочу карандаш», — и запустить задом наперед. Я выучил, как это звучит, и Ал записал «обратную» версию. Ее опять перевернули, и получилась вроде бы нормальная фраза, только очень странная и прекрасная. Я собирался использовать эту технику в «Голове-ластик» в сцене на карандашном заводе, но ее так и не сняли. Когда мне в голову пришла Красная Комната, я, наверное, вспомнил и об этой идее. Потом я решил, что видео тоже будет задом наперед. Эта история с Красной Комнатой доставила мне такое удовольствие, какое я больше никогда во время съемок не получал, да и результат меня порадовал. Она предназначалась для альтернативного варианта пилота, для европейской версии, но ее отголоски разбросаны по всему сериалу.

Если Убийца Боб и Человек Из Другого Места были добавлены позже, то на Эй-би-си вы сказали, что Лору убил Лиланд Палмер?

Мы никогда никому не говорили, кто убийца. Боб, Майк — никому бы в голову не пришло, да и нам тоже.

Но в полнометражной версии речь идет о Бобе, еще до всякого сериала, так что те, кто посмотрел ее, все же кое-что знали.

Да, но там возникает ощущение финала, который может быть никак не связан с дальнейшим сюжетом. Я не так давно пересматривал. Там все очень быстро происходит и еще ничего не было особо продумано, были лишь какие-то отметки на будущее.

В пилотном выпуске много плачут. Заместитель шерифа Энди Бренан плачет, когда пытается фотографировать тело Лоры для полицейского отчета; родители Лоры истово и долго плачут; в школе плачут директор и одноклассники Лоры. Похоже, вам нравятся слезы?

Да, пожалуй, я знаток этого дела. Девчонки плачут, мужчины плачут, женщины не отстают: сплошные слезы. Это действует, если плакать искренне. Заразительно, как зевота. Вот Энди. Он мужчина — и плачет. Плачущие полицейские, знаете ли, редкость. Я думаю, это пошло от Роя Орбисона! Нет. Здесь это нечто фундаментальное и высвобождающее. Когда кто-то не может договорить остаток фразы, слова застревают в горле, ты тоже не можешь удержаться. Всем знакомо это чувство, и с ним невозможно справиться.

Маленькая загадка. Человек Из Другого Места (Майкл Андерсон) танцует задом наперед в «Твин-Пикс» (1989)

Сплошные слезы. Сара Палмер (Грейс Забриски) узнает о смерти дочери в «Твин-Пикс» (1989)

Сара Палмер звонит мужу Лиланду в тот момент, когда к нему приближается шериф Трумэн, и он осознает, что произошло с его дочерью. Эта сцена двойного страдания по телефону невыносимо отсрочивает боль. Насколько это было связано с подгонкой к формату телесериала?

Это не было подгонкой. Это наблюдение за двумя людьми, которые осознают нечто ужасное. Это происходит во времени, последовательно. Зрители уже знают гораздо больше, чем персонажи. Это огромная боль. Вы видите их обоих в разных местах, вы видите, как приближается горе, когда подъезжает машина шерифа Трумэна.

Вскоре подобная сцена повторяется, когда наступает цепная реакция от опустевшего места за Лориной партой. Входит полицейский, одноклассники оглядываются друг на друга, под окнами девочка бежит по лужайке и кричит, и начинается безудержный плач....

Точно. Ведь такие вещи происходят и в жизни. Разум, как следователь, складывает из фрагментов целое и делает вывод. И как только ясность обретена, все кончено. Насовсем. Здесь опять же аудитория знает больше, чем персонажи. Таким образом, к зрительскому взгляду добавляется это знание. Как в случае с пустой партой в классе.

Развивался ли образ специального агента Дейла Купера во время съемок сериала или все было определено заранее?

Определено заранее. Кайл родился для этой роли.

Много ли Кайлу приходилось работать над ролью, много ли он внес в сериал вообще?

Кайл — любитель маленьких гаджетов. Вроде каких-нибудь особенных зажигалок или ножей, например складных ножей с отверткой и еще чем-нибудь. Он мне однажды подарил что-то типа кремня и то, чем по нему бить, чтобы добыть огонь. Еще он корчит забавные детские рожицы, когда остается один. И все эти его черты очень подходили для Купера. Так что просто будучи Кайлом, он много вложил в Купера.

Но есть и другая сторона Кайла, которая борется с Купером. Я не говорю, что он не был Купером, когда с ним работали другие режиссеры, но иногда мне приходилось его пинать, чтобы он переключился. У него все уже внутри, но иногда он может расслабиться или впасть в серьезность, и уходит эта свойственная Куперу энергия, живость, искорка. За этим приходится следить, потому что в Кайле много непохожего на Купера. Это как в скульптуре: отсекаешь лишнее, пока не получится фигура.

Сначала кажется, что он нормальный парень — может чуть необычный, — и все идет гладко до третьего эпизода у когда он в лесу начинает проповедовать полицейским дзен. Тут начинаешь понимать, насколько он чокнутый. Откуда все это взялось?