Михаил Арлазоров - Артем Микоян

Таковы главные черты того, что можно и должно назвать школой Микояна. А эта школа дала стране много первоклассных авиационных специалистов.

Отлично понимая, сколь важно отыскать оптимальный вариант компромисса между требованиями аэродинамики, оборудования, вооружения, Артем Иванович отдавал все же известное предпочтение аэродинамикам, прокладывавшим путь к большим скоростям. По уровню знаний авиационной науки и в силу грозных особенностей трансзвуковых скоростей их дело выглядело игрой с огнем.

К 1948 – 1949 годам совершенно очевидный успех МиГ-15 еще раз утвердил Микояна в справедливости давно запавшей ему мысли, что создавать новую машину разумнее всего методом модификации, отталкиваясь от надежно апробированной базы. Самолет СИ – глубокая модификация МиГ-15, – разрабатывавшийся почти параллельно с И-320, был одновременно консервативен и прогрессивен. Консервативен потому, что в значительной степени повторял конструкцию МиГ-15, хотя считать это пороком никак нельзя. Многое в конструкции МиГ-15 заслуживало того, чтобы попасть в будущее, выходило за рамки жизни одного самолета. Микоян знал, что чересчур сильно держаться за старое опасно, недолго и отстать. Но он отчетливо понимал: успех МиГ-15 столь велик, что, продвигаясь вперед, воспользоваться им не только можно, но и должно.

Самолет СИ ощутимо расширил возможности своего славного предшественника. За счет увеличения стреловидности крыла и появившейся через некоторое время форсажной камеры двигателя СИ обещал обследовать полный опасностей и неожиданностей участок трансзвуковых скоростей, для МиГ-15 недоступный.

Если проследить за разработкой машины, меряя успехи величиной скорости, то на кривой, весьма энергично взбежавшей вверх, эти годы обозначатся пологой, почти горизонтальной площадкой. В масштабе графика площадка невелика. В жизни она продержалась около двух лет. Сущность работы в эти годы определяет одно слово – накануне!

О грядущих победах Микоян думал очень много. Он стремился к ним, отчетливо понимая, как это нелегко. Листая зарубежные журналы, он видел на их страницах портреты людей с общей судьбой. Эти люди погибли при попытке преодолеть звуковой барьер.

Со взрывом врезался в землю истребитель «Мистэр IV-B».

Погиб французский летчик Константин Розанов.

...В Англии, над Фарнборо, развалился реактивный истребитель, который пилотировал Джон Дерри.

...На самолете «Скайрэй» смерть настигла американца Вердина...

Микоян внимательно всматривался в лица мужественных людей. Неужели правда, что дальше дороги нет? Впрочем, есть ли дорога или нет ее, но идти вперед надо!

В кабинете главного, как всегда, много народа. Все торопятся, у всех неотложные дела.

Приехал «смежник» – конструктор ответственного агрегата:

– Артем Иванович, вы прислали столько вариантов графиков, мы не знаем, что с ними делать...

– Сложите все графики в один пакет, отдайте обратно, – Микоян показал на одного из руководителей КБ. – Пусть разберется и пришлет один, но тот, что надо...

Через минуту новый посетитель:

– Артем Иванович, требуется подписать письмо...

– Понятно. Я уже гожусь только для подписания писем.

– Артем Иванович, для ускорения ввода в строй новой машины необходимо прочитать лекции группе офицеров. Лекции оплачиваются по полтора рубля в час.

– По полтора рубля? Еду, еду...

Он шутит. Снимает вопросы. Подписывает бумаги. Отдает распоряжения. И никому в голову не приходит, как беспокойно на душе у главного.

К вечеру кабинет пустеет, и Микоян остается наедине с невеселыми мыслями. Снова и снова думает он об очередной трудной, подчас трагической полосе, через которую продирается мировая авиация.

Артем Иванович углубляется в чтение новейших научных трудов. Отчеты о проделанных исследованиях интересны и поучительны. Аэродинамики работают на летающих лабораториях, самолетах, оборудованных для научных исследований. Эксперименты с моделями выполняются непосредственно в атмосфере. Модели с измерительной аппаратурой в специальных бомбах сбрасывают с большой высоты, в свободном полете бомба разгоняется, скорость обтекания моделей приближается к звуковой, и приборы производят необходимые замеры. Затем автомат раскрывает парашют, чтобы обеспечить добытой информации «мягкую посадку». Когда же ученые решили экспериментировать на еще больших скоростях, бомбы начали оснащать пороховыми ускорителями. Информация о таинственном звуковом барьере становилась все богаче, но для точных выводов ее все же не хватало, и Микоян, санкционировав инициативу Летно-исследовательского института, принимает решение рискованное, опасное, но неизбежное: провести серию пикирований с разгоном, с полным газом, чтобы приблизить исследовательские полеты к реальным запросам конструкторов. По объему информации модель не может тягаться с тем, что в силах принести настоящий самолет.

Полеты летчиков Тютерева, Анохина, Эйниса и других, выходивших на пикирование с полным газом, были уникальными. Эти сложные полеты требовали большой отваги. На пикировании, если летчик и передумает и захочет прекратить разгон, уже не остановишься. Дали эти полеты для штурма звукового барьера очень много, хотя точно измерять скорость на снижении тогда еще не умели. Как заметил рассказывавший об этих полетах Г.А.Седов: «Сколько было на самом деле – одному богу известно, но где-то около единицы». Иными словами, скорость приближалась к скорости звука.

Испытания СИ-01 были поручены Ивану Тимофеевичу Иващенко. Иван Тимофеевич начал работать на МиГах еще перед войной. Однажды, взлетев с Центрального аэродрома, попал в жестокую аварию. Отказал двигатель, и истребитель врезался в барак подле метро «Аэропорт». Иващенко вывалился из самолета и остался жив лишь волей случая. Другого такое происшествие навсегда отвратило бы от авиации, но Иван Тимофеевич смело продолжал летать. В числе первых четырех советских летчиков был удостоен за освоение реактивной техники звания Героя Советского Союза.

При испытаниях МиГ-15, в пехотной каске, надетой сверху на обычный авиационный шлем (прочнейших летных шлемов, общепринятых сегодня, тогда еще не существовало), Иващенко участвовал в работах, предшествовавших созданию катапультируемого кресла. Электрическая система сброса фонаря не раз создавала в воздухе сложную обстановку. Закончив эту работу, Иван Тимофеевич пересел с МиГ-15 на СИ. Он получил первый экземпляр опытной машины, чтобы провести обширную программу летных испытаний. Финал программы – высший пилотаж, для реактивных истребителей тогда дело во многом новое.

Апрельским утром 1950 года СИ оторвался от земли и ушел за облака. Опасную работу всегда спокойнее вести на больших высотах. Выполнив на 11 тысячах метров заданные ему режимы и не обнаружив при этом ничего непредвиденного, Иващенко снизился до 5 тысяч метров, вошел в пике и... не вышел из него.