Медеу Сарсекеев - Каныш Сатпаев

Для того времени это был весьма смелый прогноз. Делать такого рода заявления на основе каких-то трех сотен скважин, и то неглубоких, проводить сравнения с мировыми провинциями меди — это казалось многим специалистам просто несерьезным. Но, несмотря на подобные скептические оценки, Сатпаев продолжал свое дело. Наряду с разведкой он создавал, как мог, славу Джезказгану. По его твердому убеждению, это самое крупное месторождение меди в Советском Союзе. Карсакпайский завод, каким бы большим он ни был, не осилит джезказганскую рудную кладовую. Здесь нужен подлинный индустриальный гигант. Нужна надежная связь с внешним миром, а значит, ширококолейная железная дорога. Надо построить в долине Кенгира настоящее водохранилище. А для осуществления всего этого нужны крупные средства. Значит, задания по развитию Джезказганского района придется включить в пятилетний план и считать его директивной стройкой...

Об этом Сатпаев говорил с трибун совещаний, печатал статьи в периодических изданиях. Писал заявки, официальные письма в руководящие хозяйственные органы.

А как смотрело на эти заявления геолога его начальство в Главцветмете?

Вот свидетельство М.П.Русакова:

«К сожалению... чувствовалось непонимание руководством бывшего Главцветмета и его представителями на местах новых, выявленных К.И.Сатпаевым перспектив Джезказгана как будущего крупнейшего медного месторождения в Союзе. По-прежнему в главке исходили из цифр запасов, оставленных нам в наследство концессионерами. Эти немногие десятки тысяч тонн меди (правда, в отменно богатых рудах), по-видимому, в какой-то степени гипнотизировали и научных работников бывшего Геолкома, возобновивших в Джезказгане изучение его недр, но в масштабах, далеко не соответствовавших мощности этого колоссального рудного поля. Эти работники в лучшем случае не могли оторваться в итоге своих работ от оценки Джезказгана порядком первых сотен тысяч тонн меди и не более. Уже в 1927 году Каныш Имантаевич сделал установку на опровержение этих представлений: не сотни тысяч, а миллионы тонн меди должны лежать в недрах Джезказгана».

Сохранилось много отписок, справок, экспертных заключений, где опровергались ошибочные взгляды «горе-геолога» Сатпаева — «неудачника», который своими лжепатриотическими, псевдонаучными, местническими заявлениями атакует вышестоящие организации. Кто этот Сатпаев? Какие месторождения открыл до этого, чем он обогатил геологическую науку? Нет, если уж говорить о пятилетке, то в план надо включить Коунрадское медное месторождение и строить завод-гигант на берегу Балхаша...

Таково было мнение крупных геологов. Об этом открыто говорили И.С.Яговкин, эксперт Геолкома профессор В.К.Котульский, известный разведчик рудного Алтая, знаток Казахстана. Вот что писал в 1928 году Котульский на запрос института Гипрозем: «Что касается вопроса о возможных ресурсах Джезказгана, то они, по-видимому, в лучшем случае могут превысить вдвое известные сейчас запасы металла».

Словом, чем настойчивее доказывал Сатпаев замечательные перспективы Джезказгана, тем яростнее перечеркивали эксперты его доводы, отказывая в поддержке.

В этом споре справедливым судьей могло стать только время. И спустя десять лет оно рассудило, кто был прав, кто ошибался...

Несмотря на трудности и преграды, чинимые экспертами, скептически оценивавшими перспективы месторождения, геологическая разведка Джезказгана с каждым годом расширялась. И завод, хорошо обеспеченный минеральным сырьем, набирал силу. Начали выдавать руду две небольшие шахты, действует небольшая станция, построено несколько жилых домов и производственных сооружений. Вырос небольшой рабочий поселок. Все это сделано за каких-то два-три года.

Однако достигнутое не удовлетворяло главного геолога треста Атбасцветмет. Его не устраивали не только темпы разведочных работ, но и их результаты. Да и поисковые методы оставляли желать лучшего. Обычно только с наступлением весны, когда земля освобождается от снега, на сопках, где были отмечены рудопоявления, начинались буровые работы. Станки приводились в движение дизельными двигателями, для обслуживания которых требовались опытные мотористы, а их-то в Джезказгане не хватало. Дизелям нужны горюче-смазочные материалы. Их доставляли со станции Джусалы. Воду также приходилось возить издалека. Для этого к каждому станку был прикреплен возчик-казах. Обычно на эти работы нанимались местные жители со своими верблюдами и телегами. Поскольку воды не хватало, даже воду из шахт использовали как питьевую.

Бурением занимались в основном специалисты Геолкома, прибывшие из Свердловска. Это были мастера, мотористы, старшие рабочие. Несмотря на хорошие заработки, приезжие постоянно были явно недовольны. Проклинали палящее солнце, ругали все испепеляющий ветер, днем и ночью дующий из Голодной степи; люди не могли привыкнуть к безмолвной однообразной степи, скучали по родным краям, лесистым, многоводным. Даже ночью снятся им говорливые речки, шумящие рощи... Обычно те, кто проработал одно лето в отрогах Улутау, стараются вторично не попадать сюда. Поэтому ежегодно состав рабочих обновлялся чуть ли не полностью.

Такую обстановку Каныш наблюдал в течение трех лет. За это время было открыто множество рудных залежей. Но это стоило слишком больших усилий — из-за любого пустяка приходилось семь потов пролить, а иногда, что греха таить, и на хитрость пускаться.

Для того чтобы изменить такое положение, есть только один путь: взять разведку целиком в свои руки, распоряжаться не только средствами, но и всеми кадрами, вести поисковые работы круглогодично, в те сроки, в том объеме и в тех местах, которые определяешь ты сам. Словом, заниматься изысканиями планомерно и постоянно.

Для этого требуются прежде всего средства. И немалые. Ведь нужно создать хорошую техническую базу, воспитать свои кадры бурильщиков — то, чего трест пока не имеет. К тому же в этот год по решению ВСНХ управление Атбасцветмет переведено из Москвы в Карсакпай, что потребовало значительных затрат.

Сатпаевы тоже переехали в Карсакпай. Живя здесь постоянно, они могут круглый год заниматься тем делом, которому посвятили жизнь. Им снова везло, как и три года назад, когда они, только что окончив вуз, попали на Джезказган. Именно в 1929 году Советское правительство выделило большие средства для ускоренного развития цветной металлургии. И обязало предприятия освоить львиную долю отпущенных сумм в ближайшие годы. Немалая часть этих вложений была выделена для Атбасарского треста. Практичный Каныш не мог упустить благоприятный случай и приложил немало усилий, чтобы сосредоточить руководство геологоразведкой в своих руках.