Иосиф Линдер - Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб

Особняк с тремя и более десятками комнат и солидными пристройками на великолепно оформленной территории прилегающего парка пришлось сменить на маленький домик, типичный для среднего европейца с более чем скромным достатком. Все рухнуло, жизнь остановилась. Бесконечные судебные издержки и постоянные иски истощили банковские счета. Бывшие политические союзники и друзья мгновенно отвернулись от политика с подмоченной репутацией и, что самое главное, попавшегося на своих «мелких шалостях».

Теперь те, кого он предал и отправил на тот свет, мстили, постоянно напоминая о прошлом. А оставшиеся в живых постоянно находились где-то рядом, готовые в любой момент добавить к тяжелым моральным и физическим страданиям еще новые, неизвестные, а поэтому еще более болезненные переживания, усиленные постоянным ожиданием неизбежного возмездия.

Сегодня был день рождения мужчины в инвалидном кресле. В этот день его жена больше всего боялась звонков и всегда с опаской смотрела на телефон. Трель аппарата показалась ей сиреной воздушной тревоги. Женщина сорвалась с места и бросилась в комнату, где стоял телефон, а мужчина, беспомощно глядя вслед жене, еще больше сжался, стараясь стать незаметнее, так ему хотелось слиться в единое целое со своим инвалидным креслом и, может быть, исчезнуть в нем навсегда.

Тишина в трубке была зловещей. Женщина положила трубку на столик и, вернувшись на крыльцо, вкатила коляску с мужем в комнату. Подкатив коляску к телефонному столику, она протянула мужу трубку и, обратившись в слух, присела на краешек стула.

Мужчина поднес трубку к уху. Абонент на другом конце провода молчал. Мужчина весь съежился, лицо его стало покрываться пятнами, на лбу выступили бисеринки пота. Он несколько раз нервно сглотнул слюну, заполнившую вдруг рот, сердце его учащенно и неровно забилось. В какой-то момент он нервно заморгал и, сорвавшись, истошно прокричал в трубку:

– Я ничего не забыл! Я все помню! Я не могу так больше жить! Оставьте меня наконец в покое или убейте, но я не могу так больше мучиться! Я уже заплатил их семьям все, что мог, у меня больше ничего нет! Вы понимаете, у меня больше ничего нет! Вы уже разрушили всю мою жизнь!

На том конце провода сдержанно кашлянули.

– Нет-нет, простите, я… – осекся мужчина в инвалидной коляске и запричитал: – Я сам виноват во всем! Это я сам разрушил свою жизнь и жизнь своей семьи. Но я уже схожу с ума, это невыносимо! Простите меня! Сжальтесь хотя бы над моей женой! Она же ни в чем не виновата! Простите меня, я молю вас, пожалуйста, простите меня…

Его речитатив сменился всхлипываниями, а потом нервным припадочным кашелем – первый признак нового приступа, который укладывал мужчину на несколько недель в постель, отнимая остатки здоровья и приближая неотвратимый финал.

На том конце провода раздались короткие гудки…

Джоржа нашли мертвым с простреленным затылком. Бланка застрелили в автомобиле на автостоянке, где он планировал оставить машину перед посещением супермаркета, Майкла застрелили в его офисе. Марсель получил пулю в аэропорту, где встречал жену…

Страшные новости поступали одна за другой на протяжении нескольких суток, и Патрик, который отвечал за вопросы внутренней безопасности и оперативного прикрытия сотрудников подразделения, был белее своих скандинавских волос. На него было просто страшно смотреть. Такого не помнил никто из работавших в фирме. Четверо сотрудников были ликвидированы в различных странах практически в течение сорока восьми часов .

Особо настораживающим во всем этом деле было то, что все они работали над одной проблемой и входили в особую группу по расследованию деятельности ряда сотрудников полиции, злоупотреблявших своими должностными полномочиями и сотрудничавших с членами террористических организаций. Вся группа была ликвидирована! Были потеряны опытнейшие сотрудники, которые сами разрабатывали и осуществляли операции внедрения, преодолели множество препятствий на избранном пути, в течение нескольких лет успешно продвигаясь к поставленной цели.

Погибли люди, остались сиротами дети, потеряли сыновей матери и мужей жены. Трагедия была столь внезапной и ужасающе непоправимой, что сотрудники фирмы в первый момент без единой мысли уставились на гладкую поверхность большого стола в кабинете Шефа, с трудом переваривая страшную новость, которую сообщил Патрик. Ему было поручено информировать коллег, которые имели допуск к данной операции, и предложить ряд мер по реагированию на происшедшие события.

Когда совершенно бледный и изможденный двухсуточным недосыпанием Патрик закрыл папку со зловещими данными, а проектор погас, как бы извиняясь за те кадры ужаса, которые ему только что пришлось демонстрировать людям, казалось, что молчанию не будет конца. Наконец Шеф прервал тягостное молчание и, распорядившись провести штатные мероприятия по закрытию направлений и временной консервации ряда программ, отпустил сотрудников на полсуток для подготовки всей необходимой документации и последующего доклада.

В твердом мужском голосе, раздававшемся в телефонной трубке, звучали издевка и сарказм. Говоривший, не считая нужным сдерживаться, изливал на Шефа весь свой гнев, обвиняя, требуя, настаивая. Пожилой солидный мужчина с кротостью провинившегося школьника выслушивал обвинения опытного политика, понимая, что ничем не может ответить на необоснованную грубость и несуразные претензии. Но ситуация была столь критичной, что погружаться в переживания или обиду он себе позволить не мог.

Патрик сидел перед компьютером и тупо смотрел на экран, который, подчиняясь сложной программе, поочередно выбрасывал даты, имена, фамилии, данные лиц, которые могли представлять интерес в расследовании. Версии путались в его голове, мысли плясали, словно солнечные зайчики на морской ряби. Сосредоточиться не удавалось. Патрик в сердцах оттолкнул от себя клавиатуру и, автоматически закрыв программу, вышел из кабинета.

Дверной замок за его спиной мягко щелкнул, включив программу блокировки. Патрик с досадой скосил глаза на подмышечную кобуру с пистолетом и понял, что поход в ближайшее кафе отменяется и придется воспользоваться внутренним буфетом, меню которого он изучал уже более десяти лет. Дойдя до лифта и предъявив охраннику пропуск на выход из зоны, Патрик секунду помедлил и нажал кнопку этажа, на котором расположился бар. Правда, во время расследований или боевых дежурств принимать алкоголь категорически запрещалось, но зато кофе в баре варили такой, что впору туркам позавидовать.

Швед присел за столик в углу, кивнув нескольким коллегам, расположившимся у стойки и беспечно болтавшим на свои темы. Откуда им было знать, что на следующее утро они все окажутся под подозрением и подвергнутся проверке на лояльность, их профессиональная деятельность будет рассмотрена под лупой служебного расследования, а работа фирмы практически парализована на две недели.